из Москвы свежие газеты. Там был приказ Верховного Главнокомандующего от 18 
февраля, посвященный победному сражению у Корсуни. В нем, между прочим, 
говорилось: 

"...За отличные боевые действия объявляю благодарность всем войскам 2-го 
Украинского фронта, участвовавшим в боях под Корсунью, а также лично генералу 
армии Коневу, руководившему операцией по ликвидации окруженных немецких войск". 


Когда на фронте читались эти газеты, по радио уже передавали Указ Президиума 
Верховного Совета СССР о присвоении командующему 2-м Украинским фронтом звания 
Маршала Советского Союза. 

...Вечером из Москвы прилетел самолет. В нем заместитель Верховного 
Главнокомандующего Маршал Советского Союза Г. К. Жуков прислал своему коллеге в 
подарок новенькие маршальские погоны. 

ИНЦИДЕНТ НА ДОРОГЕ 

Ивана Степановича Конева всегда отличала особая чуткость к людям, к подчиненным.
 Недаром один из старых солдат, служивших когда-то в полку, которым командовал 
Конев, отмечая эту черту, написал мне: "...к бойцам он был исключительно 
внимателен..." 

В связи с этим хочется рассказать о небольшом, но многозначительном эпизоде, 
происшедшем после ликвидации корсунь-шевченковской группировки. Атаки с внешней 
стороны кольца окончились, битва затихала. Пора было возвращаться с 
наблюдательного пункта из деревни Толстое в село Болтышка, где находился штаб. 

Пора-то пора, но как? Самолет, доставивший Конева сюда и счастливо севший на 
солому, уже погрузился обеими лыжами в размякшую землю. Вездеходы не проходили. 
В разгар битвы командующий ездил на танке. На великолепном танке "Т-34", 
который, кажется, единственный мог продвигаться по невообразимой грязи 
расплывшихся черноземных дорог. 

Командующий снова облачился в танкистский комбинезон и шлем. Машина двинулась 
по местам только что отшумевшего сражения. Страшные картины, открывающиеся 
кругом, напоминали полотна Верещагина. На талом снегу всюду, пока хватало глаз, 
тела убитых. Оттепель вытащила трупы из-под снега. И машины, вереницы машин 
всех марок и систем. Сожженные, искалеченные, от маленьких вездеходов, похожих 
на железные корытца, поставленные на колеса, до огромных "демагов", в которых 
размещались целые походные мастерские. На полевом аэродроме в беспорядке 
теснились толстобрюхие транспортные самолеты, напоминающие стаю китов, 
выброшенных на берег. Их впопыхах не успели ни поднять в воздух, ни сжечь. 
Теплый, не по сезону, ветер гонял по полям разноцветные бумаги каких-то 
походных канцелярий. И снова трупы в темно-зеленых шинелях - то сгустками в 
оврагах и лощинах, то одиночными точками, рассыпанными по полям. И колонны 
военнопленных... Бесконечные, иногда растянувшиеся более чем на километр, 
медленно двигавшиеся в тыл. 

Командующий стоит, по пояс высунувшись из танковой башни. Смотрит. Победа. 
Большая победа. Но все это уже в прошлом. Вчерашний день. А впереди новые 
сражения. О них и думает маршал. Что теперь предпримет фельдмаршал Эрих 
Манштейн? Где, а главное, как попытается он остановить уже начатое Коневым 
новое наступление? Как? Какими силами? Впрочем, силы эти Коневу известны. 
Немалые, очень немалые силы. Разведка докладывает о подходе свежих войск 
противника. Где-то там движется к фронту из Западной Европы одна из трагически 
знаменитых танковых дивизий, только что переоснащенная новейшей техникой. 

Надсадно ревет мотор. Звенят траки, меся раскисшую, густую грязь. И вдруг мотор 
стих. Командующий отрывается от своих мыслей. Что такое? 

Танк стоит у переправы через широко разлившийся ручей. Грязь здесь так глубока, 
что целая колонна нагруженных грузовиков застряла на переправе. Танк стоит как 
бы в недоумении. Мотор работает на малых оборотах, машина дрожит от нетерпения 
рвануться вперед, но дорогу ей преграждает маленький человек в старой шинели с 
интендантскими погонами. 

Приняв, очевидно, командующего фронтом за командира танка, он резким 
мальчишеским голосом требует, чтобы тот силой своего танка выволок застрявшие 
машины. 

- Не можем. Торопимся, - отвечает командующий и приказывает: Лейтенант, уйдите 
с дороги! - И в танк: - Водитель, трогайте! 

Танк заурчал. Но лейтенант бросился наперерез машине и для убедительности даже 
развел руки, как будто бы он, маленький человек, в силе остановить грозную 
громаду. 

- Ты что же, дядя, русского языка не понимаешь? - урезонивал он того, кого