что скрывалось за формулой Лонга. 
Стержнем политики США и Англии, справедливо писала в те дни «Правда», являлось 
«вооружение Германии для удара по СССР» (5).
      
Нуждалась ли Польша в безопасности?
      
      Среди государств, которым грозила наибольшая опасность со стороны 
фашистской Германии, находилась и Польша. Казалось бы, ее правительство должно 
было в числе первых одобрить и поддержать советское предложение о системе 
коллективной безопасности в Европе. Буржуазная же Польша, словно влекомая 
какими-то темными силами, упорно придерживалась курса, который делал неизбежной 
трагическую развязку, наступившую в сентябре 1939 г.
      Действительно, в те годы Польша находилась во власти темных сил. Их 
олицетворял антинародный режим Пилсудского, представлявший интересы самых 
реакционных кругов капиталистов и помещиков. Яд великодержавного шовинизма в 
отношении национальных меньшинств, террор против коммунистов и демократов – 
таковы отличительные черты режима «санации». Неизменной чертой ее внешней 
политики была ненависть к стране социализма.
      Развитие событий в Европе поставило перед Польшей самую ответственную за 
историю страны проблему – предотвратить смертельную опасность, которая исходила 
от фашистской Германии. И это можно было сделать при условии тесного 
сотрудничества с СССР. Объединение усилий двух государств во имя защиты мира 
определило бы совершенно иную расстановку сил в Европе и, безусловно, изменило 
ход событий. Оно способствовало бы созданию системы коллективной безопасности. 
Это в огромной степени затруднило бы подготовку гитлеровцев к войне, а возможно,
 привело бы и к крушению фашистского режима. В самом зародыше была бы разбита 
коварная тактика агрессоров – расправляться с противниками поодиночке, начиная 
с самого слабого. Ставшие недавно известными документы немецкого командования 
подтверждают, что без подчинения военно-экономических ресурсов Западной Европы 
Германия не рискнула бы вступить в борьбу против Советского Союза, 
прикрывающего Польшу. Но если бы гитлеровцы напали на Францию, то Польша и СССР,
 находясь в тылу Германии, не допустили бы ее разгрома.
      Следует отметить любопытный факт. Сразу же после установления в Германии 
фашистского режима польское правительство довело по неофициальным каналам до 
сведения советских руководителей, что «Польша никогда, ни при каких 
обстоятельствах не объединится с Германией против России». Заявление встретило 
в Москве благоприятный отклик, но в дальнейшем эта инициатива не получила 
развития. Как выяснилось, вспышка благоразумия у Пилсудского была вызвана 
опасением, как бы гитлеровцы, требовавшие отторжения от Польши «коридора» и 
Верхней Силезии, не начали реализацию своих замыслов. Вскоре приступ страха 
прошел. Деятели «санации» стали восхищаться репрессиями нацистов против 
коммунистов и демократов (разве не по гитлеровскому образцу был ими создан в 
Березе Картуской «свой» концлагерь?). Их пленила другая перспектива – добиться 
дружбы «фюрера». Порожденная душевной симпатией и политической близорукостью 
правящей клики, эта политика связана с именем тогдашнего министра иностранных 
дел Юзефа Бека. Он участвовал в формировании этого курса и после смерти 
Пилсудского довел его до логического конца – крушения польского государства.
      Политическая карьера Бека началась осенней ночью 1917 г. Переодевшись 
кучером и взобравшись на козлы коляски, знававшей лучшие времена, он нелегально 
пересек бывшую австрийскую границу и въехал на территорию Украины. В России 
только что свершилась революция. Ее активными участниками стали тысячи польских 
трудящихся. Многие из них в отрядах Красной Армии защищали молодую Советскую 
республику от нашествия империалистов, зная, что тем самым борются за лучшее 
будущее Польши. С иными целями прибыл Бек.
      Обзаведясь формой командира Красной Армии, Бек побывал на Кубани, в 
Сибири и Мурманске, где тайно вербовал поляков в нелегальные вооруженные отряды.
 Подозрительные разъезды молодого «командира» привлекли внимание чекистов. 
Кое-как избежав ареста, Бек ищет спасения в бегстве. Без документов, то пешком, 
то на крыше вагона он возвращается в Польшу.
      Участие в войне, спровоцированной империалистами и развязанной панской 
Польшей против Советской России весной 1920 г., позволило Беку проникнуть в 
ближайшее окружение Пилсудского. Вскоре он получил назначение в Париж в 
качестве военного атташе при польском посольстве. «Французская глава» в 
биографии будущего министра оказалась кратким эпизодом. Похитив документ, 
содержавший не предназначавшиеся для иностранцев сведения о французской армии, 
Бек вынужден был расстаться с Парижем и его ночной жизнью.
      
      «Маршал Пилсудский, – отмечает биограф польского министра, – был весьма 
доволен тем, как Бек выполнил поставленную перед ним задачу. Но воспоминания о 
его деятельности в Париже в качестве военного атташе, по тем же причинам, стали 
тяжелым грузом во взаимоотношениях будущего министра иностранных дел с 
определенными французскими кругами».
      
      После государственного переворота Пилсудского в 1926 г. Бек стал шефом 
канцелярии военного министра. Эту должность он совмещал с выполнением 
доверительных поручений маршала. В 1932 г., когда правительство Франции 
отклонило его кандидатуру на пост посла, он получил портфель министра 
иностранных дел.
      Среди коллег на Западе Бек пользовался дурной репутацией. В 
дипломатических кругах он был известен как человек, слову которого опасно 
доверять. Его откровенный цинизм и неразборчивость в средствах коробили даже 
видавших виды буржуазных политиков. По