подготовку кадров для нового винтового железного флота, который Россия должна 
была строить. При этом подготовку кадров следовало проводить на основании 
современной науки, т. е. на совершенно новых началах. 

Вторую, не менее важную и трудную задачу Бутаков видел в тщательном изучении 
шхер Финского залива как района, имеющего большое значение в оборонном 
отношении. Значимость этой задачи определялась еще и тем, что русские корабли, 
плававшие здесь, находились в зависимости от опытных финских лоцманов. Правда, 
некоторые районы финских шхер в то время изучались русскими "промерными 
партиями", измерявшими глубины, описывавшими берега, определявшими скорости и 
направления течений и ограждавшими фарватеры. Однако сделано было еще очень 
мало, и избавиться от услуг финских лоцманов не представлялось возможным. 

Изучение шхер не являлось для Бутакова новым делом. Еще во время летнего 
плавания 1860 года была сделана первая попытка исследования шхерных фарватеров 
винтовыми кораблями. Командиры шести канонерских лодок, изучив подробно шхеры в 
районе Гельсингфорса - Ловиза, нанесли на свои карты множество новых фарватеров.
 Бутаков решил летом 1861 года продолжить исследование шхер. 

Однако решение этой задачи встретило множество трудностей. Так плавание в 
районе к западу от мыса Гангэ-удд приходилось совершать, руководствуясь 
исключительно старой шведской картой мелкого масштаба, являвшейся копией карты 
издания 1813 года. В западной части, жаловался Бутаков, "мы были совершенно 
впотьмах и в полной зависимости от лоцмана по всему пространству до самого Або 
от Гангэ-удда, ибо почти нигде не означены на карте глубины; лоцманские знаки 
не на тех местах, где мы ожидали найти их, и даже станции лоцманов 
перенесены"{87}. Не легче было плавать и к востоку от Гангэ-удда. Хотя на 
русских картах этот район был нанесен более подробно, плавать в нем приходилось 
наугад, так как он был плохо оборудован в гидрографическом отношении. Например, 
на всем участке шхер от Экнеса до Барэ-зунда не было ни вех, ни шестов, а линия 
фарватера не была обозначена на карте, финские же лоцманы наотрез отказывались 
водить там русские корабли. 

Именно этот малоизвестный район решил изучить Бутаков. Подойдя с восемью 
лодками к западному входу в Барэзундский фарватер, он приказал лоцману вести 
отряд другим фарватером, находившимся севернее Барэ-зундского. Тщетно убеждал 
лоцман, что ходить этим фарватером могут только самые малые суда. Бутаков 
заявил ему, что берет всю ответственность за последствия на себя. "С большим 
страхом, - рассказывал об этом случае Бутаков, - и беспрестанно бегая на бак, - 
напиться холодной воды для успокоения своих нервов, - лоцман помогал мне 
следовать этим фарватером; но когда я увидел, что некоторых надводных камней на 
карте совсем нет и что лоцман все более и более делается нервозным, я освободил 
его от всякого участия в проводке лодки и распоряжался сам. 

Положение мое, однако, становилось беспрестанно более и более затруднительным, 
потому что я видел островки и камни, которых на карте совсем нет, и не встречал 
тех, которые на нее нанесены! Наконец, там, где я правил, чтобы пройти между 
двумя подводными камнями, назначенными на карте по обе стороны фарватера, мне 
встретился в средине последнего надводный острый камень, о котором карта совсем 
не предупреждала меня"{88}. 

В результате этого плавания район Экнес - Баре-зунд изучен настолько хорошо, 
что по промеренным и описанным фарватерам района могли плавать не только малые 
канонерские лодки, но и большие пароходы. 

Если в кампании 1860 года Бутаков как бы присматривался к соединению винтовых 
кораблей и искал наиболее целесообразные методы боевой подготовки, то в 
кампании 1861 года он выступил уже как смелый новатор в подготовке кораблей и 
их личного состава. С этой точки зрении его известный приказ № 59 от 11 июля 
1861 года является как бы программным документом, в котором, кроме задач на 
летнюю кампанию, излагались взгляды Бутакова на методику и основные принципы 
организации боевой подготовки. Этот приказ, как другие его приказы, своим 
образным языком, ясностью мысли напоминал суворовскую "Науку побеждать". 

Бутаков приучал подчиненных ему командиров к бесстрашному управлению кораблями. 
Он внушал им, что "в мирное время нужно выучиться рисковать, чтобы в военное 
время уметь рисковать, т.е. получить уверенность и крепость нервов. В военное 
время позволяется рисковать не только каким-нибудь фальшкилем, но и целыми 
флотами, ибо без риску не может быть войны". 

Встав на путь ломки старых традиций, Бутаков объявил решительную борьбу с 
внешним лоском и казенным формализмом в подготовке флота. "Считаю нужным при 
этом объяснить, - писал он в своем приказе № 59, - взгляд мой на предмет, 
издавна получивший в наших водах особенную важность: это виц-мундир и визитный 
рапорт. Мне кажется, что дельным людям нет никакого дела, в каком именно из 
узаконенных костюмов находится лицо, имеющее надобность переговорить с 
начальником о деле... 

Относительно почестей при часто случающихся проездах моих мимо лодок считаю 
нужным присовокупить, что я далек от мысли, чтобы беспрерывные вызовы команды