повреждений судов на ходу, во время учебного плавания. Если повреждения 
оказывались настолько серьезными, что исправить их силами "пловучей мастерской" 
не удавалось, то в ремонте судна принимала участие вся эскадра. При этом сам 
Бутаков глубоко вникал в техническую суть аварии, упорно доискивался вызвавшей 
ее причины, искал способы предупреждения аналогичных аварий. 

Особенное внимание Бутаков уделял морской подготовке личного состава эскадры, 
стремясь при этом превратить учения из тягостных занятий в увлекательные 
состязания. "Считая необходимым основать всякое совершенствование флота на 
соревновании, - писал Григорий Иванович в отчете о плавании эскадры летом 1860 
года, - я ввел в отряде, чтобы из всякой работы выходила гонка и первым 
кораблям в каждой работе немедленно изъявлялось сигналом удовольствие. Если же 
работа была произведена быстрее предшествовавшего раза, - то особенное 
удовольствие"{76}. 

На эскадре часто, особенно в воскресные дни, устраивались состязания по 
плаванию, по бросанию лота, шлюпочные гонки и т. п. Taк, в один из воскресных 
летних дней 1860 года после подъема флага команды кораблей эскадры выстроились 
на палубах. Все взоры были устремлены на ванты, где ожидали сигнала о начале 
состязаний салинговые матросы. Наконец прогремел пушечный выстрел, и 
соревнующиеся заскользили по вантам к салингам{77}. Когда первый из салинговых 
- таким оказался матрос с "Выборга" - достиг своей цели, его приветствовало 
громовое "ура". Победитель состязаний достиг салинга за 50 секунд, тогда как 
обычно на это уходило больше минуты. 

Затем соревновались пловцы, лотовые, команды шлюпок. Призы победителям 
соревнований вручал на флагманском корабле сам адмирал, справедливость которого 
была хорошо известна не только на эскадре, но и далеко за ее пределами. 

Ничто не могло ускользнуть от внимательного взора "беспокойного адмирала". 
Малейшие упущения по службе замечались им сразу. И на эскадре знали, что если 
на флагманском корабле поднят сигнал: "Адмирал приглашает таких-то на вечернюю 
чашку чая", то это значит, что названным в сигнале лицам предстоит серьезный 
разговор с начальником эскадры. Когда приглашенные прибывали на флагманский 
корабль, их до начала чаепития Бутаков поодиночке вызывал к себе в каюту. О чем 
он с ними говорил, оставалось неизвестным, но по выражению и цвету лица тех, 
кто выходил от него, можно было догадаться, что головомойка была внушительной. 

Но еще больше доставалось тем, чей промах обсуждался публично после общего 
чаепития в адмиральской каюте. Фактически это был настоящий товарищеский суд, 
на котором обсуждались всякие ошибки офицеров, недобросовестное выполнение ими 
своих обязанностей, причем делалось это своевременно, под свежим впечатлением, 
когда нельзя было ничего скрыть или "спрятать концы в воду". Обвиняемым 
предоставлялась полная возможность защищаться, опровергать заключения экспертов.
 Допускалась полная свобода слова при обязательном условии: самому с уважением 
относиться к мнению других и никоим образом не употреблять резких и обидных 
выражений. Иногда такие импровизированные суды подытоживались приказами 
Бутакова. 

Никогда еще боевая подготовка на практической эскадре не проводилась с таким 
напряжением, как во время летнего плавания 1860 года. Особое внимание Бутаков 
уделял артиллерийской стрельбе и маневрированию кораблей. 

Чтобы метко стрелять по противнику, надо знать точное расстояние до него. В 
условиях морского боя это трудно, так как и свой корабль и корабль противника 
находятся в движении, отчего расстояние между ними непрерывно меняется. Чтобы 
избавить артиллеристов эскадры от возможных ошибок при стрельбе, Бутаков 
приказал установить на всех кораблях специальные измерительные приборы, а в 
боевое расписание ввести особую должность в офицера, который должен был 
беспрерывно измерять во время стрельбы расстояние до противника. 

Для надежной и быстрой передачи с мостика корабля на батареи приказаний об 
установке прицела Бутаков изобрел и ввел простое и очень удобное приспособление.
 Оно состояло ив двух циферблатов со стрелками, разбитых на 12 делений, каждое 
из которых соответствовало одному кабельтову. Один циферблат, устанавливался на 
мостике, второй - на батарее. Стрелки соединялись между собой шнуром таким 
образом, что при повороте стрелки на циферблате мостика на какое-то число 
делений на такое же число делений отклонялась стрелка циферблата на батарее. 

При совместном плавании нескольких кораблей командиру каждого судна важно 
своевременно узнавать о внезапном изменении скорости хода одним из соседних 
кораблей или всем соединением. Бутаков предложил ввести для этой цели сигнал - 
шары, поднимаемые на сигнальной мачте. Высота подъема шаров показывала, каким 
ходом движется судно. Этот сигнал сохранился на флоте до настоящего времени. 

Много труда положил Бутаков на то, чтобы добиться четкого совместного 
маневрирования судов практической эскадры. Задача эта была нелегкой, так как 
суда были разнотипны, имели различное водоизмещение, различную маневренность. 
Между тем в интересах наиболее эффективного использования артиллерийского 
оружия надо было добиться точных и быстрых перестроений судов из одного строй в