такие мелочи, на какие они прежде не обращали внимания. 

Адмирал часто переносил свой флаг с одного корабля на другой, проводил на 
каждом корабле примерно неделю, знакомясь с личным составом и осматривая 
корабль. Некоторые побаивались этих посещений, так как вопросы Бутакова при 
нерадивом отношении к делу могли оказаться неожиданными и затруднительными, а 
отвечать на них надо было точно. "Лгать адмиралу или обманывать его было нельзя,
 - рассказывал один из служивших в то время па эскадре механиков, так как всем 
памятные слова Бутакова: "Будто бы?" или: "Так ли это?" - сразу останавливали 
говоруна и были равносильны выговору. Приходилось выбирать одно из двух: 
работать или уходить... Григорий Иванович не походил на других; он не любил 
много говорить и Вообще отличался молчаливостью; и если о чем говорит или писал,
 то все это было в высокой степени умно, ясно и просто... Будучи сам 
чрезвычайно трудоспособным... ближайших помощников и сослуживцев он выбирал 
очень осторожно. Новичкам по службе с таким трудолюбивым адмиралом на первых 
порах жилось очень тяжело, потому что являлась надобность переделаться и даже 
перевоспитаться на иной лад"{73}. 

Предъявляя высокие требования к подчиненным, Григорий Иванович обладал редким 
даром находить нужных для дела людей и при этом не считался ни с чином, ни с 
протекцией. Так, например, многие старшие инженер-механики практической эскадры 
надеялись запять вакантную должность флагманского инженер-механика эскадры. Но 
неожиданно для всех Бутаков остановил свой выбор на молодом офицере. Последний 
сам был сильно смущен таким назначением и после долгих колебаний явился к 
Бутакову и напрямик заявил, что недостаточно опытен для работы на новой 
должности и что, кроме того, он моложе многих старших инженер-механиков эскадры 
по чину, а поэтому просил отменить назначение. Адмирал терпеливо выслушал 
молодого офицера, а затем спросил: "- Ну, а желание служить и заниматься делом 
- это есть или нет? 

- Есть. 

- Ну, в таком случае... прошу с божьей помощью приниматься за дело, а в трудных 
случаях приходить ко мне, будем обдумывать вместе"{74}. 

Молодому офицеру не оставалось ничего иного, как приступить к работе. Его 
первые шаги проходили под неусыпным наблюдением Бутакова. 

Григорий Иванович имел обыкновение накануне выхода эскадры в море принимать 
доклады офицеров штаба и командиров кораблей у себя на квартире. Докладывать 
приходилось в небольшом кабинете в присутствии всех собравшихся. Выслушав 
докладывавшего, Бутаков обычно подавал ему маленький листок бумаги и карандаш и 
предлагал набросать вчерне высказанные им мысли. "Так случилось и с новичком Н.,
 - рассказывает участник одного из таких совещаний. ...Первые минуты ему 
казалось предпочтительнее провалиться сквозь все полы и потолки квартиры 
адмирала, чем писать у всех на глазах, и притом тогда, как другие в это время 
говорят. Положение представлялось безнадежным: размер листочка бумаги был так 
мал, что на нем казалось невозможным написать даже часть того, что было надо; 
резины с собой у Н. не было, а просить ее у адмирала было неудобно; и вот, 
невообразимо мучаясь и вспоминая все наставления и примеры, как надо писать 
деловые бумаги, таковая, хотя и нескоро, была составлена, и своим писанием 
составитель далеко не был доволен. 

Но вот со стороны адмирала слышен вопрос: "Что, кончили?" 

Написанное подастся ему. Григорий Иванович прочитывает, берет от "писателя" 
карандаш, более половины из написанного зачеркивает и приписывает своей рукой 
два или три слова, a затем читает всем вслух. Новичок-автор не мог узнать 
своего произведения: оно так много изменилось к лучшему, что трудно и сказать! 

Это был первый урок новичку. Последующие уроки были не менее поучительны...
"{75}. 

В любое дело Бутаков вникал глубоко и всесторонне. Он сам разбирался во всех 
чертежах, которые ему представляли, и раньше чем прийти к какому-либо решению, 
задавал докладывавшему ряд настойчивых вопросов: "Нельзя ли обойтись без этого? 
Нельзя ли сделать это попроще? А отчего бы, например, не сделать вот так?" и т. 
п. И если докладывавший умно и убедительно защищал свое предложение, оно 
принималось. Хвастунов и пустых говорунов Бутаков не переносил. Разобравшись, с 
кем имеет дело, он обрывал таких субъектов коротким вопросом, обращенным к 
свидетелям излагаемых им фактов: "Так ли это в действительности?" 

Адмирал Бутаков учил подчиненных относиться к нелегким обязанностям, 
возлагаемым на них новейшей паровой машинной техникой, с чувством глубокой 
ответственности. Он часто напоминал им правило Петра I: - "Промедление времени 
невозвратной потере жизни подобно". 

Бутаков добивался того, чтобы суда эскадры в случае повреждений не теряли 
способности нести боевую службу. Для этого на колесном пароходо-фрегате 
"Владимир" он оборудовал специальную "пловучую мастерскую" для исправления