Артиллеристы, пользуясь монополией на дефицитные в Афганистане ящики из-под 
боеприпасов, отгрохали себе, всем на зависть, штаб-общежитие, где на каждый 
артиллерийский нос приходилось 15 метров жилой площади. Поэтому я первым делом 
сходил к артиллеристам, зафиксировал свое почтение и выразил надежду и 
уверенность, что они не откажутся мне предоставить свои хоромы для проведения 
праздничного мероприятия. 

Артиллеристы дружно меня поздравили и выразили единодушное согласие. Да и 
возражать-то глупо: на любой другой территории я б только командира дивизиона и 
начальника артиллерии пригласил, а здесь они все - хозяева, которым некуда 
деться, автоматически - все мои гости. Напитки, закуска, посуда - мои. От 
них-то всего и требуется - согнать столы в кучу. В 19 часов все было готово. 
Все гости прибыли. Не хватало одного: командира полка. Но без батьки подобного 
рода мероприятия начинать не принято, и все терпеливо ждали. Прошло минут 15. Я 
послал замкомбата: 

- Владимир Иванович, ступайте разберитесь, в чем там дело? 

Зам явился минут через пять: 

- Командир полка беседует с генералом Мироновым, ну и под Героя - по маленькой. 
Сказал, скоро будет! 

Прошло еще минут 15. Я уже собрался идти сам, когда появился солдат, ординарец 
командира: "Командир полка, генерал Миронов идут поздравить комбата!" 

- Понятно! 

В центре стола освободили два места. Сосредоточили туда лучшую водку. Пять, 
десять, пятнадцать, семнадцать минут. На восемнадцатой минуте в артштаб-общагу 
ворвался разъяренный командир полка. 

Шум, гам, мат - ничего не понятно! Через несколько минут картина более-менее 
прояснилась. А более подробно мне ее изложил солдат - заведующий баней. Дело 
было так. Вознамерившись поздравить меня с присвоением досрочного звания, 
командир 108-й мотострелковой дивизии генерал-майор В.И.Миронов в сопровождении 
командира полка направился к месту проведения церемонии. Что там у командира 
заклинило, я не знаю, но он повел генерала в баню. Солдат, зав. баней, 
находился на месте, но, разглядев в свете фонарей шествующих в его сторону 
высоких гостей и зная нрав командира полка, предпочел запереться в бане изнутри.
 Продолжая начатый ранее разговор, генерал и подполковник подошли к двери, и 
Юрий Викторович дернул за ручку. Дверь не открывалась. Пораженный таким 
наглейшим негостеприимством, очень похожим на откровенное издевательское 
хамство, Юрий Викторович мгновенно вскипел. Он обрушил на дверь град ударов. 
Дверь была сработана на совесть и осталась невозмутимо запертой. Пока Юрий 
Викторович прикидывал, что бы это значило, вскипел генерал, речь его была 
короткой, но сильной. Примерный смысл ее был таков: "В гробу я видел ваше 
десантное гостеприимство, пригласили - и встретили запертой дверью, ноги моей в 
этом рассаднике хамов отныне и до веку не будет!" После чего резко повернулся, 
скорым шагом дошел до уазика, сел в него, не прощаясь, и умчался по взлетке в 
сторону дивизии. 

Попытки обескураженного Юрия Викторовича как-то сгладить инцидент успеха не 
имели. Когда машина комдива окончательно растаяла во мраке, Юрий Викторович, 
надо думать, вспомнил, что сам же изменил место встречи. И то, что произошло, 
следовательно, целиком лежало на его совести. 

Но - устав, пункт первый: командир всегда прав. Пункт второй: если командир 
неправ - читай пункт первый. И вот уже командир- в штабе артиллеристов, и вот 
уже на наши мнимо негостеприимные головы обрушился шквал зело нелестных 
эпитетов. 

Когда ситуация более или менее прояснилась, в штабе на какое-то время остались 
самые стойкие, самые идеологически выдержанные, сумевшие сохранить 
невозмутимость индейцев офицеры. Основной массе вдруг срочно что-то 
понадобилось на улице и они, икая от сдерживаемого, душившего их смеха, 
неприлично поспешно удалились. 

Мало-помалу командир успокоился, перестал косить на меня огненным глазом и даже 
в конце концов сказал весьма прочувствованную речь о том, что из любого 
учебного недоделка можно при желании сделать человека. К концу вечера инцидент 
полностью был исчерпан. 

Что командир полка объяснял комдиву, не знаю, но, по-видимому, объяснил успешно,
 потому что генерал Миронов через некоторое время снова появился в полку. 

Во второй половине июня - начале июля я с батальоном провел еще несколько 
малозначимых как по результатам, так и по потерям операций. Упоминания 
заслуживает только одна из них. Как было сказано выше, еще в мае во исполнение 
решения по расширению зоны охраны аэродрома третью роту с подразделениями