Довод возымел действие. Командир полка и начальник политотдела отправились на 
плац, им было тяжело, но они мужественно проделали путь до трибуны и взобрались 
на нее. 

Я подал команду: "Смирно!" Начальник политотдела полка Сергей Михайлович 
Кудинов, несмотря на щуплое телосложение, пить умел. Перебор проявлялся в нем 
несколько странным образом: четко произносимые им слова отделялись от его рта с 
интервалом в 3-4 секунды между ними. В таком темпе он взялся читать Указ. Пока 
он читал, Юрий Викторович молча стоял в углу трибуны, в глазах его блестели 
слезы, изредка он поясно кланялся. Полк понял и простил состояние командира и 
его заместителей. В свете прожекторов лица офицеров и солдат были серьезны, 
сосредоточенны и торжественны! А еще в них была гордость за свой полк - полк 
нелегкой судьбы, дробимый волей начальства на части, но, как капельки ртути, 
стекавшийся и собиравшийся в один кулак. Полк, способный решать любые самые 
сложные задачи. И они правильно понимали, что в звании Героя, присвоенном 
командиру полка, материализовался их коллективный солдатский труд, их мужество, 
доблесть, воля, и гордились этим. 

По завершении чтения Указа полк троекратно рявкнул: "Ура!" и прозвучал, как ни 
странно, этот боевой клич во всеполковом исполнении удивительно тепло и 
сердечно. Я к тому времени был как стеклышко и видел, слышал и чувствовал эту 
боевую массу. Да, полк приветствовал и поздравлял своего командира от всей души.
.. 

В занятиях прошло еще несколько дней. И вот однажды утром, 13 июня, ко мне 
обратился сержант с полкового узла связи: "Товарищ капитан, разрешите, я вам че 
скажу! Только шепотом, товарищ капитан!" 

В другое время я ни за что не потерпел бы подобного рода обращения, но тут уж 
больно таинственно мерцал сержант глазом. 

- Ну, давай! 

- Товарищ капитан, вам досрочно присвоено воинское звание майора. Приказ от 
вчерашнего числа, у меня телеграмма. Но если командир узнает, что я вам довел 
без него, то ой-ей-ей! Поэтому вы: тсс!" - сержант приложил палец к губам. 

Честно говоря, я ждал этого приказа. У меня даже список гостей был готов из 24 
человек. Поэтому я заверил сержанта в том, что я его не продам, и подарил ему 
за весть 10 чеков. 

Примерно через час меня вызвал командир полка. Торжественно довел мне приказ, 
вручил погоны, поздравил. 

- Служу Советскому Союзу! 

После торжественной части я перешел к бытовой: 

- Необмытый майор - это не майор. Поэтому разрешите, товарищ подполковник, 
пригласить вас в 19 часов на торжественный акт производства. 

- Не возражаю. А успеешь? 

- Успею, не такие дела заваливал. 

- Планируемое количество гостей? 

- 24-25 человек. 

- Где? 

- В баре. 

- Ну, это ты брось! Таким количеством людей давиться в твоем баре не-е-е-т. 
Договаривайся с артиллеристами. 

- Есть, товарищ подполковник. 

Свалив все текущие дела на первого заместителя, я занялся организационными 
вопросами. При батальонной бане был так называемый бар: комната размером 
примерно три на два с половиной метра. Оборудовали ее два солдата-литовца, и 
так, как это умеют делать литовцы: в углу декоративный, очень симпатичный 
каминчик, по стенам полки, уставленные великим множеством бутылок и банок с 
пестрыми этикетками. Где-то раздобыли старый уголковый диван, отремонтировали 
его. Посредине поставили столик с покушениями на моду. В потолке - окно. В баре 
приятно было посидеть часок после бани, и даже гнусное ферганское пиво "Пивоси",
 изредка доставляемое отпускниками, воспринималось в такой обстановке 
по-другому, с положительными эмоциями. В баре нормально садилось 8 человек, 
ненормально - 16. Я планировал поставить столы в сообщающемся с баром 
предбаннике и тем снять проблему, но командир решил иначе, и небезосновательно.