не осталось и следа. 

- Капитан, смирно! Приказываю: следовать за мной! 

Это было что-то новое. 

- Есть, товарищ подполковник! 

В овеваемой кондиционером комнате командира, достаточно просторной, был накрыт 
по афганским меркам просто роскошный стол. За этим столом уже сидели 
заместители командира полка, наиболее уважаемые начальники родов войск и служб. 
Сидели, перешептывались, переглядывались. Да оно и понятно, из праздников - 
первая среда на этой неделе. 

Командир с таинственным видом занял место во главе стола. Встал начальник 
политотдела. Развернул лист бумаги и максимально торжественно, кося под 
Левитана, начал читать: 

- Указом Президиума Верховного Совета СССР. За... командиру 345 ОПДП 
подполковнику Кузнецову Юрию Викторовичу присвоено звание Героя Советского 
Союза. 

Все стало ясно. Командир сиял, наслаждаясь произведенным эффектом, обстановка 
за столом как-то сразу стала удивительно непринужденной. Вспоминали различные 
боевые эпизоды, вычленяя в них смешную сторону. Говорили тосты, поздравления. К 
хорошей закуске было много выпивки. И как-то все пили, не особенно хмелея. 
Где-то в полдвенадцатого начальник политотдела подполковник Кудинов произнес 
риторическую фразу: 

- Мы здесь гудим, а полк-то о таком событии ничего не знает! 

Чем сунул неслабую ложку дегтя в командирскую бочку меда. На такой черный 
прокол Юрий Викторович отреагировал мгновенно: 

- Зам, иди строй полк! 

Я воспротивился: 

- Куда строить! Люди полтора часа как отбились. Завтра утром доведем. 

На меня дружно обрушилось все застолье. 

- Ты! Тебе Герой Советского Союза приказывает, а ты! 

Юрий Викторович от возмущения временно утратил дар речи. 

Я сдался и пошел строить полк. 

По дороге меня обуревала досада. Я находился в состоянии подпития чуть выше 
среднего, и всегда был жестким противником любого управления войсками в таком 
состоянии. Но тут делать было нечего. Приказ командира полка, да еще Героя 
Советского Союза! 

Я собрал вместе дежурного по полку и оперативного дежурного и поставил им 
задачу: "Спокойно, без всякого шума-гама и объявления тревоги поднять все 
подразделения полка и без оружия построить их на плацу в линию ротных колонн, 
для доведения чрезвычайного сообщения. Включить все прожекторы". 

Дежурные принялись за дело. Циркулярно оповестили все подразделения, но тут 
дело застопорилось. Солдаты, а особенно офицеры, были битые: "Раз среди ночи 
подымают, да еще для какого-то сообщения, это не зря! Прибежишь без оружия - 
скажут: дурак! беги назад!" Поэтому роты и взводы валом валили на плац 
полностью экипированные и вооруженные до зубов. Все мои увещевания, попытки 
дежурных объяснить, что оружие ни к чему, натолкнулись на стену непонимания. 
"Ночью подняли, как это я без родного огнемета в строй стану!" 

Пока я строил, ровнял ощетинившийся сотнями стволов полк, рычал в ответ на 
недоуменные вопросы - тайну выдавать было нельзя, - я основательно проветрился. 
Продолжалась вся эта чехарда минут тридцать. За это же время в комнате у 
командира существенно добавили и несколько перешли, мягко выражаясь, известную 
грань. Что такое состояние "перепил"? Это когда выпил больше, чем мог, но 
меньше, чем хотел. Когда я пришел докладывать, все были хо-ро-ши, ну, хо-роши! 

Кудинов попытался мне объяснить, что, пожалуй, я был прав и довести сообщение 
надо бы утром. 

Я возмутился: "Полк построен, а теперь пусть кто-нибудь другой пойдет и скажет 
людям, что мы пошутили, что поставьте, ребята, оружие и ложитесь спать дальше. 
Спокойной ночи, малыши!"