|
- Не-е-т! Там бездельников без тебя хватает. Это что же, балду гонять и водку
кушать?
- Какая водка, там две роты.
- Там у меня Пал Сергеевич и, судя по всему, не скоро выберется. Так что ты у
меня, приятель, попашешь здесь заместителем командира полка. А балду - в другой
раз и в другом месте. Разворачивай оглобли! И в полк шагом марш!
- Товарищ подполковник, я ...
- Прекратить разговоры! Я сказал - шагом марш! У меня главная головная боль
здесь.
Он был прав, Юрий Викторович. За те три недели, которые я исполнял обязанности
заместителя, я морально устал. Людей в полку осталось катастрофически мало, а
вводные сыпались, как из рога изобилия. Некем было менять: караул, наряд по
столовой, по КПП. Солдаты и офицеры валились с ног от усталости и умудрялись
засыпать стоя. Никакие окрики и понукания здесь помочь не могли, да и язык не
поворачивался. Пришлось менять режим службы, наращивать дополнительное питание.
Систематически прибывали бывшие раненые и больные, все из разных подразделений.
Организовали сводные отделения и взводы и пристроили их к делу. Вышел из строя
рефрижератор-продсклад. Деваться некуда: разогнали занимавшую рядом позиции
афганскую зенитную батарею и оборудовали продсклад в их прохладной казарме. В
батальоне материального обеспечения 108-й мотострелковой дивизии сгорел
хлебозавод, развернули собственный, определив в хлебопеки вчерашних стрелков и
даже одного механика-водителя, под руководством неуверенно чувствовавшего себя
прапорщика. Хлебную проблему решили.
Всплыли еще десятки вопросов, связанные с несением гарнизонной службы, с
выполнением санитарно-эпидемичес-ких мероприятий. Короче - это было то, что
называется дурдом! Постепенно все более или менее утряслось. Из Анавы вернулись
две мои роты. Я снова стал комбатом, но с возложением на меня обязанностей
заместителя командира полка.
Вернулся командир полка и с ним разведрота и ряд других подразделений. Жизнь
все более и более входила в привычное русло. Прокатилась волна приказов по
армии, разносящих в пух и прах отдельных командиров частей за разгильдяйство,
несобранность, слабую боевую подготовку подчиненных. Приказы требовали повысить,
подтянуть, добиться, достичь, ну, а чтобы всем было понятно и наглядно видно,
как это делается, предписывали провести цикл показных занятий.
Проведение их командир полка возложил на меня, обосновав это примерно следующим
образом:
- Ты восемь лет прослужил в училище, значит, методист! Учебная дырочка у тебя
почти заросла, но кое-что осталось, и потом, ты у меня заместителем работаешь.
Я погряз в показных занятиях. Чего я только не показывал! Как спешиваться на
ходу, как развертываться, как свертываться, как выносить раненых, как
методически правильно штурмовать кишлак, разминировать минные поля.
Планы-конспекты я пек, как блины, командир полка утверждал их, не читая. Как
правило, в течение суток, а то и менее, готовил то или иное занятие, и
показывал, показывал, показывал...
Где-то в начале июня я, сидя за столом спиной к двери, корпел в своей
комнатешке над очередным конспектом.
Дверь скрипнула и кто-то вошел. Не оборачиваясь, я пробурчал: "Выйди, и зайди,
как положено!" За спиной раздалось:
- Ну, ты встречаешь командира полка!..
Я вскочил. Мою конуру почтил своим посещением Юрий Викторович. Это было
неспроста - за этим что-то стояло. Судя по внешнему виду, командир полка был в
великолепном расположении духа. Он чем-то напоминал счастливого кота, которому
щедрая хозяйка отвалила чрезмерное количество сметаны, и только что не мурлыкал
и не облизывался.
- Чем занимаешься?
- Конспекты готовлю.
- Бросай. Пошли ко мне.
Пошли - это значит по какому-то поводу пить. Пить мне было некогда, да и не
хотелось. Я вежливо отказался: "Спасибо, но некогда, надо..."
Холерическая сущность Юрия Викторовича проявилась мгновенно. От ласкового кота
|
|