положил в стоящий под койкой ящик комплект всевозможных настольных игр. 

Досуга практически не было, на комплекте, что называется, не сидела муха, и вот 
совершенно неожиданно домино пригодилось. Поставили столик, сели друг против 
друга и старательно, демонстрируя азарт, принялись играть. Что там и как 
докладывал командиру полка Вячеслав Васильевич, покрыто мраком тайны: ни я, ни 
Ливенский его никогда об этом не спрашивали, а сам он никогда об этом не 
говорил. Но минут через 15 он ввалился в комнату без стука, взмокший и 
запыхавшийся: 

- Товарищ капитан, вас вызывает командир полка! 

- Доложите командиру полка, что я и начальник штаба находимся в непрерывном 
движении в том направлении, куда он нас послал, одновременно в ожидании, когда 
назад в строй поставит. Идите, товарищ майор! 

- Товарищ капитан, Александр Иванович... 

- Идите, товарищ майор! 

Мы возобновили игру. 

Минуты через три дверь без стука отворилась, на пороге возник начальник 
политотдела полка подполковник Кудинов. 345-й полк был полком отдельным, по 
этой причине ему полагался не обычный замполит, а начальник политотдела. 
Небольшой, щуплый внешне, но умный, властный, лично храбрый человек, Сергей 
Михайлович пользовался в полку высоким авторитетом. Мы встали. Сергей 
Михайлович внимательно осмотрел нас снизу вверх умными глазами, широко, хотя и 
несколько принужденно, улыбнулся и заговорил: 

- Ребята, или я чего-то не понял, или вы какой-то непонятный бунт затеяли? 
Командир полка вызывает - не идете. Зампотех ваш там какую-то чушь несет. Я 
позволю себе напомнить, что обстановка, что бы там в газетах ни писали, - 
боевая. Ничем хорошим такая позиция не кончится. Вы что, ничего не боитесь, что 
ли? 

Мы, не сговариваясь, широко и радостно улыбнулись в ответ: 

- Какой бунт, товарищ подполковник, причем здесь боевая обстановка. Командир 
полка вчера прилюдно нас обоих, офицеров Советской Армии, послал... э-э-э... 
как бы это помягче выразиться?.. Как послал - так и вернуть должен. Сидим вот, 
смиренно ждем, когда нас в строй поставят. А вообще, готовы выполнить любую 
задачу партии и правительства - никаких проблем. 

- Вы оба прекрасно знаете, что командир горяч, но отходчив. Если бы вы сегодня 
стояли в строю, он бы вам слова не сказав, уверяю вас! Стоит ли из-за пустяка 
так обострять взаимоотношения? 

- Это не такой пустяк, как вам кажется, - возразил я, - поэтому отношения 
обострять стоит. 

- Вы что ж, полагаете, что командир полка придет сюда приносить вам свои 
извинения? 

- По крайней мере, на это надеемся! 

- Ну смотрите, я вас предупредил. 

Сергей Михайлович еще несколько секунд пошевелил усами, поулыбался и удалился. 

Мы опять взялись за креста. Домино, на мой взгляд, игра, по интеллектуальности 
стоящая на втором месте после перетягивания каната, и предаваться ей можно 
только от великого безделья, и то при соответствующем душевном расположении. В 
нашем случае домино было совершенно неуместно, оно дико диссонировало с нашим 
настроением. Мы оба его страстно ненавидели, но, выбрав эту форму изображения 
безмятежности, мы были обречены дотягивать ее до какого-то конца. И мы снова 
смешали кости. Но доиграть не удалось. Под окном мелькнула тень. Дверь 
стремительно распахнулась, и на пороге в образе разъяренного бизона возник Юрий 
Викторович Кузнецов. Гнев и бешенство душили его, слова и словосочетания, 
которые он выкрикивал, были чем-то сродни коротким автоматным очередям: 

- Вы!.. В военное время! Открытое демонстративное неповиновение... Под суд 
военного трибунала... 

Я поднял столик и обрушил его на пол под ноги командиру полка. Стекляшки, ножки 
и доминушки брызнули в разные стороны. То ли ножкой, то ли крышкой командиру 
подходяще досталось по надкостнице правой ноги. Юрий Викторович сам по себе 
человек неплохой, я в этом неоднократно убеждался, но его холерический взрывной 
темперамент сплошь и рядом оказывал ему медвежьи услуги. Он мог взорваться на 
ровном месте. Он мог в запале сказать речь из 10 слов - 9 были матерными. Потом