- Ильич, нас с тобой послали? 

- Послали, - мрачно подтвердил НШ. 

- Далеко? 

- Далеко! 

- Мы и так на нем, только ножки свесили! Так? 

- Так! Только к чему все это? 

- А к тому! Дневальный! 

- Я! 

- Зампотеха ко мне. 

- Есть! 

Минуты через три явился зампотех. 

Я коротко объяснил ему ситуацию: "Нас послали, мы сидим и ждем, когда командир 
полка вернет нас обратно и поставит в строй! Посему, Вячеслав Васильевич, с 
сего момента и до возвращения нас в строй, буде таковое последует, вы 
командуете батальоном! Вопросы?" 

Вопросы у зампотеха имелись. Они просто не могли у него не быть. Зампотех - 
человек во всех отношениях хороший и порядочный. У него золотые руки и голова, 
он окончил с отличием академию бронетанковых войск, но он обладал одной 
особенностью, которая сводила на нет все его достоинства: он начисто был лишен 
дара управлять людьми. Если дать ему в подчинение одного нахального солдата и 
прийти через 15 минут, можно свободно застать такую картину: задница майора 
торчит из силового отделения боевой машины, руки у него по локоть в масле, 
майор вдохновенно трудится, а солдат, покуривая и поплевывая, сидит на башне и 
лениво-снисходительно подает советы, на которые, впрочем, майор не реагирует. 
Посему, при таком характере, перспектива командовать батальоном хотя бы час 
Вячеславу Васильевичу не улыбалась. Я ждал вопросов. Зампотех, будучи человеком 
тактичным и хорошо воспитанным, оценил выражение наших физиономий. Спрашивать 
ничего не стал. Четко сказал: "Есть!" - и попросил разрешения идти. 

Почему выбор пал на зампотеха при таком его характере? Да просто потому, что на 
тот период ни первого заместителя, ни замполита в батальоне не было. Осталось 
нас на батальон три начальника - сто процентов - 66,6 были посланы куда не 
следует и, естественно и логично, что управление войсками возлагалось на 
уцелевшие 33,4 процента. 

Так незаметно наступил вечер, нас никто не тревожил. Прошла ночь, наступило 
утро. Солдаты протопали, на физзарядку, умылись, позавтракали. В этот день 
развод был полковым. Под окном раздалось: "Равняйсь! Смирно! Равнение налево!"..
. 

Старательное печатание строевого шага, короткий корректный стук в дверь. На 
пороге возник Вячеслав Васильевич: 

- Товарищ капитан, батальон для следования на развод построен. Все люди налицо! 
Зампотех батальона майор... Удрученный свалившимся на него командованием, 
прекрасно отдающий себе отчет в том, что если он выведет батальон на полковой 
развод, то однозначно окажется без вины виноватым, Вячеслав Васильевич решил 
сделать вид, что ничего не произошло. По-человечески его понять можно и даже 
ему посочувствовать, но делать было нечего. Он являл собою незапятнанные пока 
еще 33,4 процента. Я занял предельно официальную позицию: 

- Вячеслав Васильевич, я поручил вам командовать батальоном и даже объяснил 
причины этого. Идите, товарищ майор, и командуйте. 

Зампотех потоптался несколько секунд на месте, глубоко вздохнул, махнул рукой и 
вышел. 

С улицы донесся его тенор: "Отставить равнение! В походную колонну". 

Под окнами, в направлении плаца протопал родной батальон. Мы с Ливенским 
обменялись взглядами, и с удовлетворением я у него, а он у меня прочитали 
взаимно: "Зашли далеко, отступать некуда и не отступим!" Говорить было не о чем.
 Владимир Ильич нашел неожиданный выход: - Командир, давай в креста. 

В углу моей комнатенки стоял неизвестно кем, когда и откуда принесенный 
небольшой столик на высоких ножках, покрытый толстым отшлифованным стеклом. 
Внимательный замполит майор Голубев в заботе о моем досуге достаточно давно