До взвода афганцев сосредоточились под прикрытием танка и достаточно 
беспорядочно вели огонь по склонам. Особенность Т-62 состоит в том, что 
стреляная гильза экстрагируется наружу через небольшой лючок, находящийся сзади 
башни. 

Танкист медленно поводил стволом, ища цель. Нашел. Выстрел. Башня выплюнула 
гильзу, которая угодила в лицо и грудь афганскому солдату. Двое его товарищей, 
поставив автоматы на предохранитель и переведя их в положение за спину, 
поволокли ушибленного куда-то в тыл. Остальные еще плотнее сгрудились за танком 
и еще энергичнее продолжили огонь. Выстрел. Очередной солдат словил гильзу, и 
два боевых товарища поволокли его в тыл. На моих глазах в течение одной минуты 
взвод растаял на одну треть, воистину, чудаки украшают мир. 

Общими усилиями огневые точки подавили. "Веселые" танкисты более-менее пришли в 
себя и сноровисто занялись ремонтом танка. Высланные вперед саперы в течение 
десяти минут извлекли три стандартные итальянские мины и один самодельный фугас.
 Я заставил их еще раз проверить участок дороги и обочины. В это время 
высланная вперед разведка доложила, что в четырехстах метрах выше по ущелью 
дорога непроходима. Трудолюбивые душманы отвели с горы на нее ручей, и участок 
дороги метров пять-шесть был полностью размыт и не-проходим ни для какого вида 
техники. За размытым участком на дороге демонстративно красовались произвольно 
набросанные огромные глыбы весом на глаз в тонну-полторы. Некоторые даже больше.
 Горячий лейтенант-танкист предложил расстрелять их кумулятивными снарядами. Я 
остудил его пыл: 

- Сколько глыб, сосчитал? 

- Сосчитал: 37! 

- Сколько у тебя в боеукладке кумулятивных? 

- Пять. 

- Значит, если со всех танков собрать, будет 15. Вы расстреляете все 
кумулятивные, а заодно осколочно-фугасные. Промоину вам не преодолеть. А если и 
преодолеете, на кой черт вы там мне без боеприпасов нужны? 

Лейтенант остыл. 

Я принял решение продвигаться дальше в пешем порядке. Технику оставить, 
рассредоточив, насколько возможно, под охраной. Командир полка решение утвердил.
 Перегруппировались. Без особых проблем продвинулись километра на полтора. 
Вошли в достаточно обширный кишлак. Как это ни странно - народу в кишлаке было, 
как селедок в бочке. Всякого, как положено, мужского и женского пола - всех 
возрастов. На входе в кишлак разведку встретила демонстративно открыто стоявшая 
группа "аксакалов". Они объяснили, что кишлак мирный, ни с кем не воюет. Люди 
сильно напуганы близкой стрельбой. Шурави готовы пропустить (эта фраза в 
исполнении Азимова мне особенно понравилась). Поскольку в кишлаке было очень 
много детей и женщин, то желательно было, как бы это помягче сказать, чтобы 
шурави просто прошли через кишлак. 

Через переводчика я довел до аксакалов, что так не бывает. Женщины и дети - это 
не по моей части. У меня к ним вопросов нет. А вот мужиков - всех в кучу. 
Разберемся, что за нечистая сила стреляет. 

Довольно быстро собралось человек 70. Из них человек 50 - молодых, крепких, 
здоровых. Смотрели ни весело, ни печально. Вели себя непринужденно. Напряжения 
не чувствовалось. Откуда-то вывернулись командир и замполит приданной мне 
афганской роты. Доложили, что у них есть приказ всех жителей мужского пола 
соответствующего возраста после профилактической работы призывать в ряды 
Народной армии. Попросили дать им возможность поработать. 

- Работайте! Всем перекур, - распорядился я. 

Слово не воробей - вылетит - не поймаешь. Ротный, замполит и присоединившийся к 
ним хатовец (представитель органов госбезопасности) отработали вопрос лихо, на 
моих глазах, за время, пока у меня горела сигарета. Смысл их работы состоял в 
том, что они построили публику в две шеренги, прежде всего выгнали из строя 
всех пожилых и изможденных. Остались все те же 50 с чем-то человек. Замполит 
обратился к ним с вопросом: 

- Душманы есть? 

Строй отрицательно затряс головами и загудел: "Не, где, мол, нам, дуракам, чай 
пить!" 

- Кто желает служить в Народной армии, два шага вперед- шагом марш! 

Строй, ни секунды не колеблясь, стремительно единодушно сделал два шага. 
Карманом за ручку не зацепился ни один! Взгляд у всех просветленный, готовность