конечно, горласт, но в ущелье такой ширины голосом много не накомандуешь. На 
связь вызвал командир полка: "Вперед!" 

Тронулись и пошли классически. Афганцы впереди, за ними - мои. Как и следовало 
ожидать, первый километр встретил нас абсолютно мертвой тишиной и подчеркнутым 
покоем. Ни души. Изредка тявкнет запертая где-то собака. Афганцы идут не 
торопясь, спокойно и уверенно. Они, как я довольно скоро разобрался, были 
прекрасным своего рода барометром опасности. Если шли так, как сейчас, - иди 
смело. Если начинают крутить головами, приседать, припадать за камни - все: жди,
 максимум через пять минут накроют. Как уж у них там это получалось - не знаю, 
механизм выяснить не удалось: то ли шестое чувство, то ли знание местных 
условий. На втором километре афганцы закрутились, и не зря. Обстреляли сразу с 
четырех мест. Третий батальон сверху, я снизу - ответили. Стрельба прекратилась.
 

Несмотря на скоротечность огневого столкновения, без потерь не обошлось. Погиб 
мальчишка-афганец. Я его неоднократно видел и даже один раз с ним разговаривал. 
Было ему лет шестнадцать, не больше. В батальоне "командос" он был что-то вроде 
сына батальона. Наверное, именно поэтому единственный из всего батальона он был 
одет в каску и бронежилет. Может быть, именно это сыграло с ним злую шутку. 
Паренек решил, что он - танк. И за это жестоко поплатился. Пуля через 
бронежилет попала прямо в сердце. Кстати о бронежилетах. Стойкое недоверие к 
ним у меня выработалось тогда в Афганистане и сохранилось до сих пор. Может 
быть, есть бронежилеты, предназначенные для сильных мира сего, которые держат 
любую пулю и осколок. Может быть, не знаю, не встречал. Но тот ширпотреб, 
который начали поставлять тогда в войска, спасал от трех вещей: от холода, от 
камней и от тупой пули типа ПМ, ППШ. К этому можно добавить, что мог выдержать 
любую пулю, находящуюся на излете, и предохранить от касательной. Таскать 
тяжело, толку немного, плюс формирует у людей ложное чувство защищенности и до 
известной степени их этим расслабляет. Хороший мой товарищ, однокашник по 
академии, ныне Герой Советского Союза, генерал, а тогда просто комбат-три и 
майор В. А. Востротин, получив в батальон новую партию жилетов, решил заняться 
агитационно-пропагандистской работой. Построил батальон, сказал подобающую 
случаю речь о заботе партии и правительства, приказал вывесить бронежилет на 
расстоянии 100 метров и лично его обстрелял. 

- Неси, - приказал он. 

Солдат принес. 

Грудная и спинная пластины навылет. 

- Гм - гм, а ну-ка на двести. 

Отмерили, вывесили, обстреляли. Навылет. Отметили пробоины - вывесили на триста.
 Отделение обстреляло бронежилет сосредоточенным огнем. 

Навылет... 

Валерий Александрович потом долго плевался в "кулуарах". 

- Когда принесли и увидел свежие пробоины, ну думаю, вляпался. Хотел достичь 
одного эффекта, а достиг чего-то диаметрально противоположного. Надо как-то 
выкручиваться, ну я им и сказал: "Орлы, какое же оружие делают наши тульские и 
ижевские умельцы! Ни один бронежилет в мире не держит ни на 100, ни на 200, ни 
на 300 метров. С таким оружием не пропадешь. Хоть бронежилеты и хреновые, зато 
оружие хорошее. Не носил я его никогда и носить не буду". Тем временем как-то 
незаметно и ненавязчиво разгорелся нешуточный бой. Пули щелкали по дувалам, 
деревьям, по стенам домов. "Агээсники" подавляли огневые точки. Я выдвинул на 
огневые позиции приданный танковый взвод, развернул минометный взвод батальона. 
Били с окружающих склонов, били с прилепившихся к этим склонам домов. Роты 
третьего батальона находились выше тщательно замаскированных нор и пещер и 
практически как-либо серьезно воздействовать на них не могли. Исход боя решили 
танкисты. Два десятка прицельно посланных снарядов заставили замолчать 
несколько огневых точек, а за ними смолкли и все остальные. Помогла и все более 
усиливавшаяся метель. В считанные минуты видимость упала сначала до 100-120 
метров, а потом и того меньше. В этой разыгравшейся дикой круговерти батальоны 
ползли в горы трое суток. 

Нам на дне ущелья было хорошо, а третьему батальону в горах еще лучше. Какие, к 
чертовой матери, вертолеты, какие сухпайки. 

В завываниях и сполохах метели где-то звучали автоматные очереди, одиночные 
выстрелы. Кто в кого стрелял и с каким результатом?.. Не завалился ли 
где-нибудь в какую расщелину раненый или убитый солдат, и если так, то заметет 
в считанные минуты; и навеки вечные на убиенном рабе божьем будет висеть клеймо 
"без вести пропавший"; и на без времени постаревших и поседевших родителей 
будут смотреть с недоверием и неприязнью: "Как это без вести пропал? Как это 
вообще можно без вести пропасть? У него что, командира взвода или роты нет - 
сбежал, наверное, легкой западной жизни захотелось? Идите... Идите... Мы по