смотрели в ту сторону, включая и стекла окон кабинета командира полка, 
приказали долго жить. 

Две недели все офицеры и прапорщики батальона добывали, покупали, меняли и 
стеклили. И соответственно у командира полка создалось соответствующее мнение. 
И тут я ему докладываю, что батальон сколочен, готов. Контрольно-проверочное 
занятие он едет проводить лично. До этого заместитель командира полка 
подполковник Грачев, который не раз бывал на занятиях, доложил свое мнение о 
высоком качестве проведенных занятий. Кончилось это дело печально. По 
возвращении с предыдущих занятий машины не заправили, а я не проконтролировал, 
но поскольку заправка была равномерной, они дружно начали останавливаться в 
самых неподходящих местах и позах. Что сказал командир полка, я помню прекрасно,
 но воспроизводить не буду. Шум, гам, разбор по всему полку. Однако был сделан 
гуманный вывод, что комбат работает правильно, но недорабатывает. 

Переход мой и перестройка от командования курсантами к командованию боевыми 
войсками прошел достаточно сложно. Но уже в конце декабря батальон провел 
первую боевую операцию по прочесыванию кишлаков, хотя и малорезультативную - 
это от недостатка опыта. 

Наступил Новый, 1982 год. За четыре дня до него в батальоне дуплетом случилось 
два ЧП. Был ограблен продовольственный склад полка, и рядовому Гайнулину 
оторвало кисть правой руки. Склад представлял собой рефрижератор поставленный 
на колодки, и охранялся караулом моего батальона. Похищено было до 50 банок 
тушенки, 50 сгущенки, по нескольку килограммов конфет, яблок, печенья, 
приготовленных к Новому году. Печать была срезана чисто. Если бы у похитителей 
хватило ума взять то же самое не у входа, а в глубине, наверное, начальник 
склада сразу бы и не хватился. 

Я к тому времени существенно укрепил свои позиции. Серьезно усовершенствовал в 
батальоне систему материального обеспечения, появилось взаимопонимание и 
признание, и эта кража меня покоробила. Разбирался долго и упорно, до двух 
часов ночи, и решил часа четыре отдохнуть и после подъема продолжить 
разбирательство дальше. Но в 3 часа меня поднял дежурный по батальону и доложил,
 что в медпункт доставлен рядовой Гайнулин, оторваны все пять пальцев правой 
руки. 

Подъем, комбат! По прибытии к месту происшествия услышал от солдат невнятное 
бормотание: 

- Товарищ капитан, он пошел в туалет, свет погас, устроился на улице, дернул, 
оказался запал, оторвало все пальцы. 

Знаю точно, что запал должен быть зажат в кулаке, тогда могло оторвать пальцы. 

Взял фонарь, пошел в санзону. Действительно, кровь, но крови для такого ранения 
мало. 

Опять маловразумительные объяснения: 

- Товарищ капитан, он сунул руку в куртку. 

Пошел в медпункт - врачи им занимаются, куртка внутри сухая - не то, ребята. 
Исследовал помещение роты. В каптерке висит здоровенный портрет Л. И. Брежнева 
- весь в каплях крови и остатках кости пальцев. 

Тут я не стал ждать утра и доразобрался. Картина оказалась следующей. Ребята, 
бывшие "львы", попросили своих младших товарищей организовать праздничный ужин. 
Младшие подумали. Одним из думающих был Гайнулин. Взяли склад. Казарма была 
построена из полого силикатного кирпича, и солдаты замуровали сгущенку, тушенку 
в стены. Тут Гайнулина начали мучить сомнения: а вдруг найдут, а вдруг поймают, 
комбат разбираться будет - докопается. Где-то слышал, что с помощью запала от 
гранаты можно нанести себе травму. Решил себя немножко поранить, попасть в 
медсанбат, а там, глядишь, и дело закроется. Около трех часов ночи зажал в 
кулаке запал и дернул кольцо. В результате остался без пальцев. Досталось и 
Леониду Ильичу, вернее, его портрету. Жаль солдата, хороший паренек, как он 
позже мне в госпитале поведал: отец был инвалид 1-й группы, мать и старший брат 
- второй, и он сам стал инвалидом. 

На Новый 1982 год я был дежурным по полку. Праздник прошел спокойно. 
Запомнилось одно: в 24.00 по московскому времени все небо над Баграмской 
долиной было испещрено трассерами. Ограниченный контингент встречал Новый год. 

Всего за несколько месяцев после моего звонка жизнь моя в корне изменилась. Из 
топкого болота ничегонеделанья я опять попал в служебный водоворот и, несмотря 
на трудности, был рад этой перемене. 

Разорванное "кольцо" 

Афганистан - это боль, Афганистан - слезы, Афганистан - это память. Это все,