повышенной боевой готовности по "южному варианту". 

Уровень работы офицеров штаба и политотдела к тому времени был доведен почти до 
совершенства. По предыдущему опыту, не имея определенного приказа, мы в 
рекордно короткие сроки вычисляли, куда же мы полетим, и ни разу не ошиблись. 
Благодаря такой постановке дела всегда успевали проделать львиную долю работы 
по подготовке к действиям применительно к определенной местности. Когда наконец 
поступало распоряжение на взлет, оставались только "мелкие штришки" - портрет 
готов. Но тут машина дала сбой. Ничто, нигде не было напряжено до такой степени,
 чтобы требовалось наше присутствие. Офицеры терялись в догадках, некоторые 
глумливо-серьезно восхищались: "Боже мой, какой прогресс!.. То все по хвостам 
да и по хвостам, неужели раз в жизни на профилактику сработаем!" Хоть ухмыляйся,
 хоть восхищайся, хоть недоумевай, но на совещании с заместителями и 
начальниками родов войск и служб мы дружно сошлись во мнении, что на сей раз 
полет мысли вышестоящего военного и соответственно политического руководства 
нам просчитать не удалось. Куда нас черт понесет, нам неведомо даже 
приблизительно. 

Неопределенность, неизвестность всегда хуже прямой беды, она повсеместно 
рождает тревогу, неуверенность, нервозность. Рождает вроде бы на первый взгляд 
и мелкую, но способную иметь негативное последствие незавершенку. Например, 
повсеместно практиковалось следующее действие: летели в Азербайджан - в 
казармах оставались азербайджанцы, в Армению армяне, в Грузию - грузины. Это не 
было признаком недоверия, исходили из следующего соображения: овчинка может 
любой стороной вывернуться, а парням возвращаться домой, им там жить! Не надо в 
двадцатилетнем возрасте подводить под судьбу человеческую мину замедленного 
действия, которая непонятно где, когда и как рванет. Люди понимали это и были 
по-человечески благодарны. В этот раз солдаты посмеивались и заключали между 
собой пари: кто же останется "дома" на сей раз: армяне, азербайджанцы, а может, 
литовцы?.. О солдатах литовцах хочу сказать особо. За мою службу подчиненных, 
литовцев по национальности, было у меня много. Не берусь судить, в чем тут 
причина: то ли это народ такой, то ли воспитание какое-то особенное, но я не 
могу вспомнить ни одного разгильдяя. Физически крепкие, дисциплинированные, 
педантично скрупулезные, хладнокровные. Это были великолепные солдаты, еще 
более великолепные сержанты, и я благодарен им всем. С ними мне было приятно 
служить. Я могу перечислить много фамилий. Я многих помню офицеров моих и 
солдат, но где они сейчас, эти замечательные парни, как сложилась их судьба? И 
не окажет ли им их бывший командир медвежью услугу, перечислив пофамильно. 

Неопределенность продолжалась до 20 часов 9 сентября. В 20 часов поступило 
распоряжение: двумя полками, Костромским и Рязанским, совершить марш и к 6.00 
10-го сосредоточиться на парадной площадке аэродрома имени Фрунзе. Когда я 
довел это распоряжение, кто-то (уже не помню точно, кто) повесил в воздухе 
совершенно замечательный вопрос: "Вот те на! Что ж теперь, русских не брать?" 
Физиономии у всех вытянулись. Вопрос, при всей кажущейся простоте, был отнюдь 
не прост. Офицеров и солдат по национальности русских было процентов 70. 
Русский комдив, заместитель комдива, начальник штаба, русские командиры полков. 
Я подвел итог сомнениям: "Армяно-азербайджанский поход на Москву организовывать 
не будем. Идут все!" 

Привычная машина заработала. Указания, распоряжения, приказы поставили крест на 
всех сомнениях, колеса и гусеницы закрутились. Именно колеса и именно гусеницы, 
потому что от Рязани до Москвы 200 километров, а от Костромы 330. И 
соответственно, чтобы колонны могли прибыть туда одновременно, было приказано 
Рязанскому полку двигаться "на броне", а Костромскому - "на колесах". 

Дивизия была тренированная, марш прошел без проблем. В 5.30 полки были на 
аэродроме. Никакой другой задачи, кроме "сосредоточиться", я не имел. Но и эта 
простейшая задача имела ряд небезынтересных последствий. Как выяснилось чуть 
позже, к 7 часам утра население гостиниц "Россия" и "Москва" (а это были 
преимущественно депутаты разных мастей и рангов) несколько нервно оставило 
места своего проживания, усеяв коридоры оторванными пуговицами и домашними 
тапочками. На аэродром Дягилево, что под Рязанью, приземлился один из полков 
Псковской дивизии, где был встречен группой местных "демократически" 
настроенных депутатов областного и городского советов и подвергся с их стороны 
поношениям и хуле. Они лупили глаза на прилетевших отцов-командиров и дружно 
требовали у них ответа на простецкий вопрос: "Зачем вы сюда прилетели?" 

Отцов-командиров можно было пытать, резать на куски, но они все равно остались 
бы верны присяге и сохранили гордо военную тайну, ибо задачи не было - 
прилетели и все! Депутаты, естественно, такому простому объяснению не верили. У 
них со школьной скамьи в головах отложилось, что армия - это порядок, это 
приказ: "Служи по уставу - завоюешь честь и славу". Дело кончилось крупным 
криком и руганью, как не без юмора объяснял позже командир полка: 

- Я им дал уклончивый ответ! 

- А что ты им сказал? 

- Да послал их к такой матери!..