увидеть. А это то, ради чего высокие гости проделали неблизкий путь в 
Белоруссию. Как мы, стоя на смотровой площадке, ни всматривались, удалось 
увидеть силуэт только одного парашютиста. Десантирование в тумане автоматически 
привело к тому, что учебный бой на площадке приземления завязался опять же в 
тумане. Ревели двигатели машин, лязгали гусеницы, раздавались длинные и 
короткие автоматные очереди, но что там творилось?.. Творилось ли оно в 
соответствии с планом розыгрыша боевых действий или близко на него не было 
похоже - Бог весть! Туман с одинаковой старательностью похоронил и успехи, и 
недостатки. 

Пошли доклады - разные, всякие. Один рапортовал, что выполнил ближайшую задачу 
- вышел на определенный рубеж. Другого больше заботило, что у него не хватает 
десятка человек. Какой-то командир полка громко, не стесняясь в выражениях, 
требовал прекратить эту комедию, сделать тактическую паузу, дождаться, пока 
подымется туман, собраться, сосчитать людей, а потом уже продолжить учиться 
дальше. 

Напрямую мнение командира полка вроде как проигнорировали, но опосредованно 
прислушались. Остановились-Начали собирать и считать. Туман, словно издеваясь, 
стремительно редел. Минут через 30 после завершения десантирования площадка 
приземления предстала во всей красе. Выяснилось, что в тумане летчики маленько 
промахнулись и две или три машины попали на лес. Но это были цветочки. 

Дело в том, что на Гоже-Пореченском полигоне грядою расположено несколько 
длинных, глубоких и относительна широких, до 150 метров, озер. В эти-то озера в 
тумане и угодили четыре солдата зенитного дивизиона. 

Спасательная служба на озерах была. Хватало, как говорится, и сил, и средств. 
Но спасательная служба хороша, когда она видит акваторию, а здесь шлепок о воду 
в тумане, звук по воде, как известно, разносится далеко. В ста метрах кто-то 
шлепнулся или в трехстах - ориентиров никаких. Спасти удалось одного - парню 
повезло, он угодил в воду метрах в десяти от лодки спасателей. Остальные трое, 
подлостью экипированные, - ушли камнем на дно. Когда их достали, сделать 
что-либо было уже невозможно. Надо сказать, что во время сомнений Командующего 
тихо нарастало напряжение. А после принятия им решения оно возросло мгновенно 
до высшей точки. На смотровой площадке находились командиры полков, дивизий, 
офицеры и генералы, которые не единожды проводили достаточно крупномасштабные 
учения, руководили десантированием, или, другими словами, люди, которые 
привыкли принимать решения и умели отвечать за их последствия. Так вот, если 
собрать и обобщить бурчания этих опытных людей, то можно смысл их выразить 
двумя фразами: "Что он делает?" и "Зачем это надо?" 

Когда шло десантирование, когда оно завершилось, когда начались доклады, на 
смотровой площадке царило нервно-гробовое молчание. Когда прозвучала информация 
о попавших на лес машинах, все облегченно вздохнули: "Хрен с ними, 
отремонтируем!" Но когда о трупах... Первым энергично-застенчиво удалился 
прокурор. Как-то незаметно растаяли гости. Командующий остался один. Один... и 
один на один с последствиями принятого им решения. Он пытался делать хорошую 
мину при плохой игре... Мы выехали на командный пункт дивизии. Он заставил 
командира дивизии докладывать решение, но все это уже была пустая трата времени.
 Отличные и хорошие результаты, блестящие тактические действия, восхитительно 
меткая стрельба, лихость, удаль, молодечество - все это хорошо и правильно 
воспринимается при одном главном условии: сколько человек начали учения - 
столько и должно их закончить. Количество взлетов должно равняться количеству 
приземлений, вот тогда все вышеперечисленное доставляет удовлетворение, радость,
 тогда играют четверки и пятерки. Если на фоне самых блестящих действий, в 
результате чьей-то халатности, недосмотра, глупости образуются трупы, все 
остальное теряет всякий смысл. Уже ничто не в радость, уже ничто не ценно. 
Главная задача - самая главная задача, на мой взгляд, которую должна решать и 
решить армия, - это вернуть всем мамам всех сыновей. Вернуть возмужавшими, 
повзрослевшими, крепкими телом и духом, прошедшими хорошую школу и готовыми 
мужественно пуститься в плавание по океану под названием жизнь. Но не калеками 
и покойниками. Это должен быть главный показатель уровня работы офицера. Вот и 
теперь комдив генерал-майор В. С. Халилов - умница, эрудит, блестящий 
организатор, человек с явно выраженной военной косточкой - решение докладывал 
вяло, вид у офицеров на командном пункте был хмурый и злой. Такой же вид был у 
обучаемых. У всех в глазах явственно читалось: "Три трупа... Провались ты..." 
Кончилось дело тем, что Командующий, сославшись на необходимость осмотреть 
место происшествия и доложить министру, порекомендовав нам смотреть и учиться, 
убыл. На что тут смотреть и чему учиться? Налепить покойников ума много не надо.
 Вот без них обойтись! Это да! Это класс!.. 

Учение продолжили, но так как-то вяло и тускло, без малейшего огонька, как в 
замедленной киносъемке. Это даже пародией на учение не назовешь. Тяжкий у всех 
на душе остался осадок. 

Картошка в мундирах 

Вечером 8 сентября 1990 года от командующего ВДВ генерал-полковника Ачалова по 
телефону я получил очередной смутный приказ: "Привести дивизию в состояние