Обычно после такой команды при любом скоплении народа - от ста человек и более 
- происходит некоторая, едва уловимая заминка: кто-то встает чуть быстрее, 
кто-то - чуть медленнее, у кого-то на коленях - полевая сумка, у кого-то - 
папка. Требуется две-три секунды, чтобы команда была полностью выполнена. Здесь 
же несколько сотен человек выполнили команду одним щелчком. Ап - и тяжелая, 
давящая стена замерла! Ни звука. Только глаза. Глаза - это зеркало души, они не 
выражали ничего хорошего, самое мягкое, что в них было - это глубокая неприязнь.
 И в этой мертвой тишине прокурор, сопровождаемый мною, проследовал к выходу. 

Но испытания на этом не кончились. За стеной, на фоне хохота, шума, казалось, 
было тихо. И действительно, там тихо стояли, не куря и не разговаривая против 
обыкновения, сотни четыре солдат и сержантов. Это было время, когда 
интеллектуальный уровень рядового и сержантского состава в армии вообще, а в 
воздушно-десантных войсках ввиду специфики отбора в частности был очень высок. 
Солдаты, сержанты в массе своей - это вчерашняя студенческая братия, умная, 
всесторонне развитая, все как один гордящаяся службой в ВДВ, бывавшая не раз в 
горячих делах, испытавшая на своей шкуре все прелести нашего перестроечного 
времени, десятки раз оказавшись вместе со своими командирами в нештатных, 
нестандартных, не описанных никакими уставами ситуациях, видевшая всю 
искусственность создаваемых ситуаций, оскорбленная до глубины души, как они 
считали, возложенными на нее жандармскими функциями. Они обожали и ценили своих 
командиров. Общественное сознание офицерской и солдатской среды слилось воедино.
 Это был единый организм. Такого не было даже в Афганистане. Никогда до ... и 
никогда после я не видел такого душевного единения. Дай Бог, чтоб мы когда-то 
дожили, возрождая российскую армию, до такой психологической атмосферы; такой 
воинский организм победить нельзя. Мы ступили за порог, масса колыхнулась, 
мгновенно замкнула огромный полукруг. Холодно и зло поблескивая глазами, 
засыпала прокурора умными, с издевкой вопросами. Вопросов было много, но, как 
ни странно, в базар это не превратилось. Как уж оно получилось, не знаю, но 
следовал один вопрос, едва он заканчивался - другой, третий... пятый. Прокурор 
что-то пытался объяснять, потом махнул рукой и сломался. Понять его было 
нетрудно. За спиной - "дружественно" настроенные офицеры, перед глазами - "не 
менее дружественно" настроенные солдаты. 

Поняв критичность ситуации, я громко объявил: "Ввиду сильных магнитных бурь и 
непрекращающихся взрывов протуберанцев на солнце ответы на вопросы переносятся 
на более позднее время. Время будет сообщено дополнительно. Освободите проход". 
Пока народ соображал, какая взаимосвязь между магнитными бурями, протуберанцами 
и ответами на вопросы и вообще что такое городит командир дивизии, проход 
освободили. 

Мы прошли к машине, генерал кивком, не подавая руки, попрощался и уехал. От 
клуба донесся дружный хохот, по-видимому, сообразили насчет протуберанцев... 

Через час начались звонки. 

- Товарищ полковник, Александр Иванович, верните охрану. Без соли съедят ведь, 
вырежут... Шеф вообще мужик хороший, только его чего-то занесло, перенервничал, 
видать. 

А я ответствовал: 

- В течение суток жду звонка с принесением извинений. Сутки и одна минута - и 
вопрос охраны может быть решен только личной явкой вашего шефа. 

Часа через четыре позвонил генерал. Ребята-следователи, видать, его порядком 
изгрызли, потому что тон у него был совершенно другой. 

- Александр Иванович, вы знаете, я до сих пор не могу понять, что же у нас 
произошло. Черт знает что такое! Наверно, действительно, в ваших словах о 
магнитных бурях есть доля истины. Я приношу свои извинения вашим офицерам. Тут, 
знаете ли, издергали всего. Попробуйте меня понять. Я вам гарантирую, что мы 
разберемся во всем спокойно, беспристрастно и ... я вас попрошу, верните охрану,
 работать надо! 

Расстались мы почти друзьями. Минут через двадцать взвод вернулся к прерванному 
исполнению служебных обязанностей. Действительно, разобрались спокойно. 
Любители пива и кофе (поскольку факт имел место, но похищенное было тут же 
возвращено) были представлены к увольнению и уволены за дискредитацию. 

Дня через три я побывал у следователей. Количество заявлений с заголовком 
"Перечень преступлений..." исчислялось тысячами. Причиненный ущерб - десятками 
миллионов рублей. Разобраться во всем этом было решительно невозможно. Обросшие 
щетиной, нервные, худые, исписавшие тысячи страниц протоколов с самыми 
противоречивыми показаниями следователи; доведенный до белого каления их 
предводитель. 

Как уж там они выходили из положения, не знаю - скорее всего никак. Для очистки 
совести группа следователей в количестве 5-7 человек в сопровождении офицеров