голову украсть такой диван, ему бы элементарно не на чем было его увезти. 
Переноску диванов на руках я категорически отвергаю. Народ в армии, как и везде,
 по умственным способностям всякий, но таких идиотов, я точно знаю, не было. 

Прочитав про диваны, я долго хохотал. Насмеявшись, коротко объяснил суть 
происходящего и рекомендовал все эти под копирку написанные заявления отправить 
в ближайшую урну. Ребята-следователи сказали, что они в принципе мне верят, но 
работа у них такая - доказывать ослу, что он осел. 

- Ну, смотрите, дадите палец - откусят руку, - сказал я. 

С тем и расстались. Это было утром, а к обеду ко мне на командный пункт 
позвонил генерал-майор - старший группы следователей: - Вы командир дивизии 
полковник Лебедь? 

- Да, это я. 

- По имеющимся у меня данным, два полка отведены из города и сосредоточены на 
аэродроме. Это так? 

- Так! 

- Я хотел бы побеседовать с офицерами и прапорщиками полков. Во сколько вы их 
можете собрать? 

- Проблемы нет. Во сколько договоримся - во столько соберу. В 16 -17 устроит? 

- Да, пожалуйста, в 17 часов. 

К 17 часам офицеры и прапорщики двух полков, а заодно и управление дивизии и 
спецчастей сидели в летнем клубе. Клуб не имел крыши, зато по периметру был 
огорожен двух с половиной метровым забором. Не дуло. Я встретил прокурора на 
входе. Представился, как младший по званию. Поздоровался он со мной весьма сухо 
и неулыбчиво. И сразу же последовал к импровизированной трибуне. Несколько 
сотен пар глаз смотрели на генерала с настороженным интересом. 

Такое начало мне сразу не понравилось, но я уселся за столик, на котором стоял 
телефон, и приготовился слушать прокурорские речи. 

Генерал обвел тяжелым взглядом аудиторию, выдержал паузу, погасившую 
проглядывающие кое-где улыбки, и резко и безлико начал: "Вы в своих рядах 
скрываете уголовных преступников. Или сейчас здесь будет принято решение о их 
Добровольной выдаче, или мы вынуждены будем забрать их силой!" 

О каких преступниках шла речь, аудитория не поняла. 

Как выяснилось несколько позже, имелись в виду прапорщики - командиры 
хозяйственных взводов - любители пива и кофе. Но силой... В клубе на несколько 
секунд повисла мертвая тишина, которая неожиданно разразилась хохотом хохотом 
издевательским, недобрым. Хохотом вызова. На скамейках сидели калиброванные, 
отборные, готовые драться с кем угодно и где угодно офицеры и прапорщики 
воздушно-десантных войск. Поверни генерал разговор иначе, и реакция была бы 
другой. Но силой у нас кого-то забрать?.. Какая же это должна быть сила, 
которая бы переборола нашу? 

Откуда этот наглец и почему такой хамский тон? Силой! - ха-ха-ха! У нас! - 
ха-ха-ха!.. Забери!.. - ха-ха-ха! 

Стержень общения с самого начала был сломан. Прокурор-генерал на трибуне 
бледнел, краснел, аудитория безумствовала, разражаясь все новыми и новыми 
приступами безумного хохота. Мне было не смешно. На меня накатил приступ 
холодного бешенства. Я снял трубку. Вызвал командира оставшегося в городе 
полка: 

- Савилов, кто у тебя охраняет следственную группу? 

- Взвод, 17 человек, три БМД. 

- Охрану немедленно снять, исполнение доложить! 

Времени это много не заняло, благо, командный пункт Костромского полка 
располагался недалеко от гостиницы. Через 7 минут командир полка доложил: 

- Взвод снят, убыл в расположение роты! 

Я обратился к прокурору, который все это время простоял на трибуне, неуклюже 
пытаясь ухватить за хвост ускользнувшую нить разговора: 

- Товарищ генерал, разговора не получилось, теперь уже и не получится. Честь 
имею кланяться. Товарищи офицеры!..