Главнокомандующего сухопутными и морскими силами России на Дальнем Востоке 
генерал-адъютанта Е.И. Алексеева, на котором было принято решение широко 
развить партизанские действия в Корее и действия в тыл и на сообщения 
противника. Однако, отсутствие каких бы-то ни было навыков в организации 
подобных действий привели вначале к недопустимому затягиванию специальных 
действий, а затем и к провалу набега на Инкоу, проведенного только в конце 1904 
года. Отдельные удачные вылазки в тыл японцев оперативного значения не имели. 

После окончания войны развернулась широкая полемика относительно характера и 
форм партизанских действий в тылу противника. Вот как в конечном итоге 
определяла различные формы вооруженной борьбы в тылу противника "Военная 
энциклопедия" в 1914 году: "Партизанская война - представляет самостоятельные 
действия выделенных армией отрядов, прервавших с нею связь, хотя бы временно, и 
наносящих вред противнику преимущественно в тылу. Между партизанской войной и 
малой войной есть существенная разница: хотя каждое отдельное действие 
партизана принадлежит к области малой войны, но он прерывает связь со своей 
армией, тогда как войска, предназначенные для малой войны, всегда эту связь 
сохраняют. Точно так же и народная война, хотя бы и веденная в тылу неприятеля, 
отличается от партизанской войны, поскольку шайки восставшего народа привязаны 
к своим родным местам, ведут войну на свой страх и риск. Партизанская война по 
самому ее существу могла возникнуть только тогда, когда тыл противника уязвим, 
и чем более он уязвим, тем благоприятнее условия для развития этой войны"{35}. 

Назревавшая угроза мировой войны заставляла вероятных противников России 
внимательно следить на развитием русской армии, в том числе за развитием теории 
и практики применения казачьих войск в тылу противника. Вот какие опасения 
высказывались в немецкой военной прессе того времени: "Производство набегов 
многочисленными отрядами русской иррегулярной конницы вполне возможно, т.к. 
территория Восточной Пруссии представляет обширную равнину... Немецкие войска 
не будут в состоянии уничтожить подобного противника; в частности же немецкая 
кавалерия, которой придется иметь дело с наступающею русскою регулярною 
конницей, не будет в силах угоняться за 40-50 тысячами русской иррегулярной 
конницы, которая, разделившись на массу мелких отрядов на фронте до 600 верст 
ворвется в пределы Германии. Местный ландштурм не успеет еще собраться, как 
тысячи пожаров покажутся в одну ночь, а железные дороги будут испорчены во 
многих местах. С рассветом эти партии попрячутся в лесах, а в следующую ночь 
повторят то же разрушение в других местах. Местное население не окажет 
сколько-нибудь серьезного сопротивления, а потому русская иррегулярная конница 
будет свободно хозяйничать на прусской территории"{36}. 

Реальные боевые действия в начальном периоде войны в 1914 году в Восточной 
Пруссии, как и на других участках фронта, показали совершенно другую картину. 
Анализ партизанских действий русской армии в первой мировой войне наиболее 
полно отражен в исследовании "Партизанские действия", проведенном бывшим 
генерал-лейтенантом царской армии В.Н. Клембовским, перешедшем на службу в 
Генеральный штаб Красной Армии. Он отмечал: "Хотя в мирное время достаточно 
говорилось и писалось, официально и неофициально о пользе развития в широком 
масштабе партизанских действий против Германии с целью замедлить и затруднить 
ее мобилизацию, а затем и вторжение в наши пределы... наш Генеральный штаб 
ничего не подготовил для этого и, по-видимому, даже забыл о таком 
вспомогательном средстве борьбы с противником"{37}. 

Естественная потребность в воздействии на тыл противника выразилась в большом 
количестве предложений в штабы фронтов и в Ставку по организации партизанских 
действий в тылу немецких войск. Однако только в августе 1915 года Ставкой был 
рассмотрен проект А. Кучинского, который предусматривал широкое развитие 
партизанских действий "летучими сотнями" в составе 200 всадников, 100 
пехотинцев, 2 орудий, 2 пулеметов и 4 патронных двуколок. Сформированные сотни 
должны были сводиться в отряды, получающие номер и наименование по губерниям. 
Таких отрядов предлагалось создать около 100 с последующим увеличением их числа.
 Проект остался неосуществленным. 

В Ставку поступали и другие предложения по организации специальных действий в 
тылу противника, которые если и не отвергались, то не могли быть реализованы 
практически, поскольку в ней не оказалось лиц хотя бы теоретически 
подготовленных к подготовке соответствующих решений. 

В итоге только 30 октября 1915 года приказом № 2 Походного атамана казачьих 
войск при государе предписывалось сформировать армейские партизанские отряды 
согласно специальному Наставлению, прилагаемому к приказу, и безотлагательно 
начать партизанские действия в тылу противника. К этому времени в инициативном 
порядке уже были сформированы: на Северном фронте - шесть отрядов (три по 57 
человек и три по 130 человек с 2 пулеметами); на Западном фронте - шесть 
отрядов (два по 70-80 и четыре по 10-25 человек); на Юго-Западном фронте - 
одиннадцать отрядов различной численности. Однако наиболее благоприятные 
периоды были уже упущены. И в начале мая 1916 года после анализа деятельности 
армейских партизанских отрядов с сентября 1915 года Походный Атаман признал, 
что в условиях сплошной линии фронта действия конных партизанских отрядов 
становятся невозможными. Он приказал отправить личный состав партизанских 
отрядов по частям.