артиллерия. 

- Сколько? 

- Трудно сказать, но не менее полка. Определенно начальство начинает готовиться 
к наступлению по-серьезному и усиливает наше направление. 

В тот же день поступили и другие новости. Принес их адъютант. 

- Я знакомого зенитчика встретил, - доложил он. 

- Ну и что же? 

- Пришел со своей батареей, устраиваются на поляне, прикрывать будут... 

Через некоторое время невдалеке появились саперы и стали оборудовать командный 
пункт. 

И наконец в конце первой декады февраля от меня потребовали подготовить 
соображения на предстоящее наступление и явиться вместе с планом для доклада 
командующему. Это было новое, раньше соображений комдива никогда не спрашивали. 


За ночь соображения были подготовлены, и мое решение с соответствующими 
расчетами было выражено на схеме. Конфигурация фронта на участке дивизии 
напоминала спину огромного животного с поднятой головой. Задние ноги этого 
фантастического животного упирались в реку Пола у Росино и Малое Степановo, 
центром поднятой головы являлось Сорокинo, а передние ноги упирались в Радово. 
Голова была повернута на восток. Протяженность участка составляла шесть 
километров. 

Мой план сводился к следующему. 

Оставив четыре батальона на своих крайних флангах против Малое Стёпаново и 
Сорокино, я большую половину сил дивизии, то есть пять батальонов, 
сосредоточивал на узком двухкилометровом фронте, у прогиба (там, где "спина" 
соединялась с "шеей"), и ударом на юг рассекал фронт на две части. 

Навстречу мне от Радово наносил удар левый сосед - полковник Батицкий, с 
которым нам предстояло соединиться юго-западнее Сорокине и отсечь "голову" от 
"туловища". 

Прорыв фронта и отсечение "головы" являлись ближайшей задачей. В последующем, 
оставив пять батальонов уничтожать противника, окруженного у Сорокино, я должен 
был развернуть остальные четыре батальона на юго-запад, чтобы захватить Малое 
Степаново и, прижимаясь своим правым флангом к дивизии Андреева, выйти на берег 
Полы. 

План мои одобрили с одной поправкой. После выполнения ближайшей задачи мне 
предлагалось оставить против Сорокине не пять, а три батальона, а все остальные 
силы направить на Полу. 

Полковник Батицкий прорывал фронт, имея боевой порядок дивизии в три эшелона - 
полк за полком. Ему посоветовали оставить после прорыва у Сорокино один полк, а 
двумя остальными вместе с нашей дивизией развить успех и выйти на берег Полы. 

В оставшиеся для подготовки дни в дивизии были проведены тактические учения и 
строевые смотры резервных батальонов с разборами и митингами после смотра. 
Бойцы, командиры и политработники понимали, что предстоит решительная схватка с 
врагом. 

С командирами полков я провел групповое тактическое занятие на большом, 
оборудованном в лесу рельефном плане. Мы проиграли и разобрали вариант 
предстоящих действий по прорыву обороны, выходу на реку Пола, окружению и 
совместному с соседом уничтожению сорокинского опорного пункта. 

Казалось, все было предусмотрено и сделано. Направление главного удара вполне 
надежно обеспечивалось орудиями прямой наводки. Плотность артиллерии с учетом 
армейского усиления на двухкилометровом участке прорыва приближалась к тем 
скромным нормам, о которых мы не так давно только мечтали. Но ни танки, ни 
авиация дивизию не поддерживали. Тревожило и еще одно -необеспеченность 
снарядами. Снаряды и мины поступали, но очень медленно. Запаздывало и 
сосредоточение оперативной группы из резервов Ставки к югу от "рамушевского 
коридора". 

В связи с неполной готовностью к наступлению начало его всё время откладывалось.
 Гитлеровское командование, обнаружив направление предполагаемых ударов, начало 
потихоньку отводить свои войска из демянского "мешка" через "коридор" за реку 
Ловать и далее к реке Редья. Высвобождающимися дивизиями противник еще сильнее 
укреплял стены "рамушевского коридора", которые нам предстояло взломать.