Кузьминское, Лялино, не доходя до Горбов, повернуть вправо и пробиваться через 
заболоченный лес к отметке 59,5. По лесу и болоту придется идти четыре 
километра, дорог там по карте не видно. А что если болото не замерзло и его 
придется гатить, как в прошлую зиму? А разве легко через неизведанный 
заболоченный лес прокладывать ночью колонный путь? Не застрянет ли полк в этих 
дебрях?" 

- Кроме нас, наступает еще кто-либо? - спрашиваю начальника штаба. 

- Справа как будто латыши, а слева - не знаю. Наштарм пролетел, словно метеор, 
я и оглянуться не успел, а его уже и след простыл. Получим письменный приказ, в 
нем, очевидно, все будет сказано. 

Напряженно вслушиваются в мой разговор с начальником штаба командиры полков и 
потихоньку переговариваются. 

- Одним словом - "с ходу", - иронически замечает кто-то из штабных командиров. 

- Говорят, в этой армии стиль такой, - подхватывает Заикин. 

Я в душе соглашаюсь с ними. В самом деле, почему нам сообщают задачу перед 
самым ее выполнением, вопреки уставным требованиям, и реальность ее решения 
сразу же ставится под угрозу? 

Почему здесь всегда такая спешка? Почему нет ее у других, скажем, у Берзарина? 

Но перед боем я не имею права вызвать и тени сомнения у своих подчиненных. 
Строго прикрикиваю на командиров полков: 

- Довольно шушукаться! Распоряжения старшего начальника не обсуждать, а 
выполнять! 

Сразу все стихают. 

- Прошу ближе! Слушайте приказ! Новгородскому и артиллерийскому полкам 
выступить совместно в 20.00 и к 24.00 сосредоточиться в лесу на дороге между 
Лялино и Горбами. Исходное положение для наступления занять с рассветом. 
Остальные части подтягивать в порядке очередности через каждые три часа. Сейчас 
выедем на рекогносцировку к Горбам и там на местности уточним порядок 
выполнения задачи. Если командирам полков требуется передать какие-либо 
распоряжения к себе в части, разрешаю оставить здесь для этих целей своих 
адъютантов. 

Около шести часов вечера мы достигли крутого и узкого гребешка в одном 
километре севернее Горбы. Прошло уже полтора часа, как землю окутал ночной мрак.
 Кругом стоит густой темный лес. Под ногами белеет свежий снег, над головой в 
чистом небе мерцают звезды. 

Взобравшись па гребень, мы смотрим сначала на юг. Там, в трех километрах от нас,
 на северном фасе "коридора" почти непрерывно, как зарницы, вспыхивают ракеты. 
По ним легко можно определить опорные пункты противника: Радово, Здриногу, 
Обжино. 

Повернувшись на юго-запад, на свое направление, мы так же свободно, по 
ракетному освещению, находим Сорокино. Расположенные за перевалом Росино и 
Стёпаново не просматриваются - до них около восьми километров. 

Пробуем углубиться в лес, но нам это не удается. Кроме темной массы деревьев, 
ничего не видно. 

- Товарищ Черепанов! - приказываю я. - От этого гребешка возьмите азимут 230 и 
будете врубаться в лес. В голову выдвиньте саперную роту, чтобы прокладывала 
колонный путь: рубила лес и кустарник, гатила болото, делала мостики и разъезды.
 Если нужно - усильте саперов пехотой. 

- Ясно, товарищ полковник. 

- Утром, прежде чем наступать, разберитесь хорошенько на местности, артполк 
выдвиньте на опушку и поставьте на прямую наводку. Если до начала атаки я по 
каким-либо причинам не смогу к вам прибыть, начинайте атаку самостоятельно. 
Действуйте смело и решительно. Вас будут подпирать Заикин и Губский. 

- Все понятно, товарищ полковник, - еще раз повторяет Черепанов. 

- А остальным командирам? 

- Нам тоже понятно, - говорят командиры полков. 

- Тогда прошу поспешить к частям и выводить их на свои направления.