приостановлено. Гитлеровцы оказались скованными активной обороной советских 
войск. К концу сентября прекратилось наступление и финской армии на Карельском 
перешейке севернее Ленинграда и на реке Свирь, между Ладожским и Онежским 
озерами. 

В ожесточенных боях на рубежах рек Ловать и Пола наши части понесли 
значительные потери. Сдерживая натиск немецких танков, отражая непрерывные 
налеты вражеской авиации, они организованно отошли на рубеж Лычково, Демянск, 
Осташково, где заняли оборону. 

На усиление поредевших войск фронта Верховное Главнокомандование и направило 
нашу дивизию. 

...Всю дорогу к командующему фронтом я обдумывал свой доклад ему. Беспокоило 
меня многое. Дивизия, обучавшаяся в Приморье, привыкла действовать на 
совершенно безлесных сопках. Теперь же ей предстояло сражаться на 
лесисто-болотистой местности. На первых порах это покажется слишком тяжело. 
Хотелось бы иметь немного свободного времени до вступления в бой, чтобы 
пообвыкнуть и осмотреться. 

"Попрошу командующего, - думал я, - чтобы дивизию на недельку поставили в 
оборону. Мы смогли бы тогда изучить местность, противника и втянуться во 
фронтовую жизнь. Если же сразу придется наступать, то на подготовку буду 
просить хотя бы несколько суток". 

Волновался я и за необученное пополнение в пятьсот человек, влившееся в дивизию 
перед отъездом на фронт. Тревожило меня и то, что артполку недоставало двух 
гаубиц. Он сдал их для ремонта в армейские мастерские, а обратно получить не 
успел. 

Позже, когда я ознакомился с обстановкой на фронте, мое беспокойство в 
отношении гаубиц показалось мне смешным. 

До штаба фронта доехал без происшествий. 

Дежурный провел меня к командующему войсками фронта генерал-лейтенанту Павлу 
Алексеевичу Курочкину. Я видел его много раз до войны, на совместных учениях, 
на праздничных парадах. Теперь, когда я вошел к нему и представился, мне 
показалось, что время не изменило его. Он был по-прежнему строен, подтянут. 
Поздоровавшись и пригласив присесть, генерал начал свою беседу с вопросов: "Как 
доехали?", "В каком состоянии дивизия?" 

Коротко доложив обо всем, я вручил ему ведомость "О боевом и численном составе 
дивизии". 

- Замечательно! С таким составом вы хорошо сможете помочь нам, сказал Курочкин, 
ознакомившись с ведомостью и выслушав мои краткие объяснения. 

- Все это учтем,- пообещал командующий, когда я доложил ему о своих пожеланиях. 
- Вам действительно необходимо время, чтобы осмотреться. А часть людей мы у вас 
обязательно заберем, - успокоил он меня, имея в виду необученное пополнение. 

- Какие еще будут указания? - спросил я. 

- Вы - во фронтовом резерве, - ответил Курочкин, - продолжайте сосредоточение. 
Связь у нас с вами есть, и все дополнительные указания будут даны своевременно. 


Прежде чем уехать из штаба фронта, я переговорил еще с членом Военного совета 
корпусным комиссаром В. Н. Богаткиным. Очень жалел я, что мне не удалось 
увидеть начальника штаба фронта генерал-лейтенанта М. Ф. Ватутина: он был занят 
переговорами со Ставкой. Только глубокой ночью я вернулся на станцию. Там уже 
никого не было. Эшелон разгрузился, и люди убыли к месту расквартирования. 

На большаке к югу от Валдая я догнал колонну батальона связи. Пешая группа 
успела проскочить вперед, а машины застряли на разбитой дороге и теперь 
буксовали в грязи и ползли черепашьим шагом. 

Как ни старался мой водитель, обогнать автоколонну нам не удалось. Наша "эмка" 
так завязла, что ее еле-еле удалось вытащить. 

- По такой дороге мы и к утру не доберемся, товарищ полковник, счищая с себя 
грязь, говорит адъютант Федя Черепанов. 

- А что же делать? 

- Ожидать рассвета. 

- Нет! Попробуем еще. Прижмитесь ближе к грузовикам, - приказываю я водителю. - 
Если застрянем, то помогут соседи.