толпились и тихо переговаривались человек десять старших командиров. 

Генерал-майор Николай Эрастович Берзарин принял меня радушно. 

- Наконец-то! Очень приятно видеть дальневосточника, - улыбаясь, протянул он 
мне руку. - Как здоровье? Как дивизия? 

На столе была развернута оперативная карта с нанесенной обстановкой. Тут же в 
коробочке лежали цветные карандаши, циркуль, резинки. 

- Радуйтесь! - сказал командарм после моего короткого ответа. Радуйтесь и 
хорошенько запоминайте! Подойдите сюда поближе и внимательно смотрите, - 
пригласил он меня к оперативной карте. - На днях наша армия возобновит 
наступление. Ставкой и фронтом подтверждена задача - окружить демянскую 
группировку в составе шести - семи дивизий 16-й немецкой армии. Соседняя с нами 
армия генерала Морозова продолжает бои за Старую Руссу. На ее левом фланге 
командующий фронтом вводит прибывшие к нам во фронт 1-й и 2-й гвардейские 
стрелковые корпуса и 1-ю ударную армию. Эти войска нанесут улар из района 
Парфино на юг вдоль берегов Ловати и Редьи, рассекут фронт противника и отделят 
его старорусскую группировку от демянской. Вместе с армией Морозова они 
создадут внешний фронт окружения, вместе с нашей армией - внутренний, 
непосредственно вокруг демянской группировки. 

Войска левого фланга нашей армии, - продолжал Берзарин, - 9 января прорвали 
оборону противника, продвинулись на расстояние свыше сорока километров и ведут 
теперь бои за Ватолино и Молвотицы. Они вновь переходят в наступление в общем 
направлении на Залучье, Коровитчино. Где-то здесь, на берегах Ловати, - генерал 
показал по карте, - и должна произойти встреча с войсками 1-го гвардейского 
корпуса. Ваша дивизия будет наступать на правом фланге армии вместе с 202-й 
стрелковой дивизией полковника Штыкова. Ей ставится серьезная задача - 
форсировать болото Нeвий Мох, прорвать оборону противника и развить успех в 
направлении на Любецкое, Веретейка, Горчицы. На берегах реки Пола вы должны 
соединиться с войсками 1-го гвардейского корпуса, а может быть, даже и с 
войсками южной ударной группы армии. Но это мы еще уточним, - сказал Берзарин, 
оторвавшись от карты. - На смену и сосредоточение вашей дивизии будет 
предоставлено два - три дня и один - два дня на марш ее в исходное положение. 
Ясно? 

- Все ясно, товарищ генерал. 

- Очень хорошо. Имейте в виду, все, что вы узнали сейчас от меня, это только 
для вашей личной ориентировки и проведения подготовительных мероприятий. 
Письменный приказ на смену получите завтра, а приказ на наступление - через два 
- три дня. 

- А как с Карельским полком? Он возвратится в дивизию? - спросил я. 

- Нет. Он держит оборону у Лычково, и заменить его пока некем, ответил Берзарин.
 - А теперь пойдемте пообедаем, -пригласил он. - Там я познакомлю вас с 
командирами других дивизий, а главное, с полковником Штыковым - вашим соседом 
слeва. С ним вам надо держать тесный контакт. 

Обед проходил непринужденно, по-домашнему. 

С большим интересом и вниманием присматривался я ко всему, что происходило за 
столом, к моим новым боевым товарищам, вместе с которыми предстояло провести в 
эту зиму, может быть, не один бой. 

Командарм держал себя просто, как старший товарищ, шутил, смеялся, подтрунивал 
над некоторыми командирами. Те не оставались в долгу. По их поведению в 
присутствии старшего начальника и обращению между собой чувствовалось, что 
коллектив здесь спаянный, а командарма не только уважают, но и любят. 

Мне самому генерал Берзарин нравился уже давно, еще со времени нашей совместной 
службы на Дальнем Востоке. Да не я один, очень многие любили его в нашей 
дивизии, любили и гордились им, как своим старым однополчанином. Всего 
несколько лет назад он отлично командовал у нас Казанским полком, а теперь уже 
командарм! 

Чувствовалось, что большим авторитетом среди командиров пользуется и начальник 
штаба генерал Ярмошкевич, скромный старый служака, длительное время 
проработавший преподавателем военной академии. Верный своим педагогическим 
правилам, он и за обедом не переставал поучать молодых командиров. В руках у 
него оказалась объемистая рабочая тетрадь в мягкой коричневой обложке, которой 
он как бы играл, то скатывая ее трубочкой, то перекладывая из руки в руку. 
Тетрадь невольно привлекла к себе внимание и вызвала кое у кого недоумение, а 
потом и шутку. 

- И зачем это начальнику штаба школьная тетрадь? - посмеиваясь, спросил один из 
командиров.