обороны, включая артпо-зиции и полковые резервы. С началом артналета саперы 
удлиненными зарядами подорвут проволоку противника, а пехота изготовится к 
броску в атаку. 

- Смотри, чтобы твои саперы не опоздали, - показывая на часы, кричит Муфель 
Ильченко. - Осталось несколько минут. 

- Не беспокойся! Порядок! - кивает тот головой. Все шло по плану. Замолкли 
орудия прямой наводки, закончился и огневой налет но переднему краю. Рассекая 
небо огненными стрелами, сопровождаемый надрывным шипящим свистом, прогрохотал 
и разорвался залп "катюш" - сигнал для атаки. 

Поднялась и рванулась вперед пехота. Артиллерия перенесла огонь на вторую 
траншею. Над Зелено и Весело-Полем повисли яркие "фонари". Туда же от наших 
курганов потянулись огненные трассы. 

Застигнутый врасплох, противник молчал. Казалось, его вообще нет. А поле боя 
содрогалось от криков "ура". 

- Мои заняли вторую траншею, очищают хутор Весело-Поле, - докладывал Даниленко, 


- Овладел опорным пунктом с двумя курганами и продвигаюсь к Весело-Полю, - 
вторил ему Чирков. 

Атака наша развивалась в темноте, а ночь таила много неожиданностей. Первое 
серьезное сопротивление противник оказал на рассвете, на глубине двух 
километров, из сильно укрепленных пунктов-высоты 117,6 и Весело-Поле. После 
короткого огневого налета и обходного маневра наши войска сломили это 
сопротивление. К 10 часам утра опорные пункты Весело-Поле и Мало-Софиевка были 
взяты, железная дорога перерезана и задача дня выполнена. 

А в 12 часов я передавал по дивизиям благодарность командующего войсками фронта 
генерала Р. Я. Малиновского. 

К вечеру после ожесточенного боя были взяты Зелено-Поле и Ново-Софиевка. 
Глубина прорыва достигла 8 километров, т. е. вдвое превысила задачу дня. 
Захвачены были сотни пленных, орудия, минометы, танки. 

В 16.00 я вызвал к себе командира 28-й гвардейской дивизии генерала Чурмаева за 
получением задачи. Решил ввести его дивизию в полосу прорыва еще засветло, 
чтобы дать возможность командирам полков ориентироваться на местности и развить 
успех. 

Минут на десять - пятнадцать раньше Чурмаева ко мне на курган прибыл командарм. 


- Поздравляю! И от себя лично и от соседей справа! - пожимал он мне руку и 
широко улыбался. - Что нового? 

- Резко возрастает сопротивление противника, - доложил я. - С утра у него было 
несколько танков, днем - с десяток, а к вечеру - уже несколько десятков. 

- Чем больше, тем лучше. Бить их надо! - весело сказал Шарохин. - А вид-то 
какой расчудесный! - восторгался генерал, взбираясь на курган. 

С кургана хорошо просматривались и Зелено-Поле, и Весело-Поле с Ново-Софиевкой, 
захваченные нашими войсками, и большой населенный пункт Водяное за нашим левым 
флангом, пока еще занятый противником. 

Против Водяного Чирков вынужден был развернуть полк второго эшелона. Населенный 
пункт фланкировал огнем наше продвижение. Оттуда были уже и контратаки, а левый 
сосед по-прежнему не двигался с места. 

- Дело прошлое, а этот наблюдательный пункт не устраивал меня, откровенно 
признался я командующему. - К нему нельзя было ни подойти, ни подъехать. 

- Люблю за откровенность, - закатился он веселым смехом, искоса посматривая на 
меня. - Ну, а теперь? 

- Теперь тоже. 

- Почему? 

- Далековато от войск. 

- Это другое дело! А я-то прежде не догадывался. почему это Щекотский все о 
вышке поговаривал. Зачем им, думай, вышка? Оказывается, курган не нравился. - 
Шарохин снова весело захохотал. Засмеялся и я.