да не увижу".
   Наконец-то о подвиге "С-13" было сказано в полном смысле слова во  весь
голос, так, что этот голос был слышен от Балтики до Тихого  океана  и  это
был голос человека, которого знала вся страна.
   Выступление С.С.Смирнова  по  телевидению  вызвало  волну  откликов.  В
маленькую квартирку на улице Строителей полетели  письма  со  всех  концов
страны. Десятки, сотни, вскоре  перевалило  за  тысячу.  Не  всякая  книга
вызывает такую лавину. Я видел эти перевязанные  шпагатом  толстые  пачки,
заполнившие все углы, нагроможденные  на  шкафы.  Зачастили  посетители  -
молодежь, пионеры. У Александра Ивановича уже не было  сил  прочитать  все
письма, встретиться со  всеми,  кто  хотел  его  видеть.  Дома  он  пробыл
недолго. Надо было возвращаться в госпиталь.
   Что было в этих письмах? Нетрудно  догадаться.  Слова  благодарности  и
восхищения, недоуменные вопросы, горячие пожелания здоровья и  долгих  лет
жизни. И нечто совсем неожиданное  -  деньги,  трешки  и  пятерки  рядовых
советских тружеников. Сергей Сергеевич не скрыл от телезрителей, что герой
тяжело болен, не утаил правды о материальных затруднениях, и самые  разные
люди  немедленно  откликнулись.  Были  и  такие   письма   от   совершенно
посторонних людей: "Приезжайте к нам, мы Вас выходим..." Когда я рассказал
об этом Сергею Сергеевичу, он был даже несколько испуган, он  и  не  думал
призывать на  помощь.  Из  денег,  присланных  телезрителями  и  собранных
моряками, образовалась порядочная сумма. Ее не успели истратить. Валентина
Александровна от этих денег отказалась,  и  по  решению  друзей  они  были
положены  на  сберкнижку  до  совершеннолетия  младшей  дочери  Александра
Ивановича - Тани.
   Переписка с Исаковым продолжалась. Самому Александру  Ивановичу  писать
было уже трудно, отвечала Валентина Александровна. Иван  Степанович  часто
болел, но о Маринеско не забывал. Ему хотелось  еще  при  жизни  Маринеско
написать о  нем  большую  статью,  и  он  просит  Валентину  Александровну
записать со слов  Александра  Ивановича  ответы  на  ряд  вопросов.  Из-за
перегруженности основной работой и сильных  болей  в  ампутированной  ноге
статью пришлось отложить. Она появилась  только  в  1965  году  в  журнале
"Советский Союз". А  в  конце  ноября  1963  года,  за  месяц  до  кончины
Маринеско, он пишет:

   "Глубокоуважаемые Александр Иванович и Валентина Александровна!
   Спасибо за письмо.
   Сам только что вернулся  из  санатория,  чувствую  себя  лучше,  но  не
особенно.
   В свое время прошел через руки всех известных  хирургов,  почему  знаю,
какое у Вас состояние.
   Будем надеяться на улучшение.
   С.С.Смирнов еще в Китае. Скоро возвращается, и мы уговорились совместно
написать Вам.
   Пока посылаю 2 книги. На этот  раз  посылаю  временно  (можете  держать
сколько угодно, так как в  ближайшие  месяцы  буду  занят  другой  темой).
Временно потому, что на  обложке  сделаны  мои  пометки  и  замечания,  по
которым собирался написать статью, да так и,  не  собрался.  Сейчас  занят
<...>, это поручение сверху и на долгое время.
   На днях выходит мой рассказ об Вел. От. войне на Черном море в  журнале
"Москва" N_11. Я пришлю обязательно и буду  ждать,  как  Вы  оцените  этот
рассказ, на 95% списанный из жизни.
   Желаю я и Ольга Васильевна вам обоим здоровья и успехов в делах.
   Ваш Исаков.
   P.S. Правильно ли написал адрес? Могу ли чем помочь?"

   Помочь Александру Ивановичу уже нельзя  было,  и  Иван  Степанович  это
понимал. Но ему хотелось, чтобы больной поменьше про это думал и в  то  же
время твердо знал, что и после смерти не будет  забыт.  Очень  существенно
упоминание о С.С.Смирнове. Желание взяться за эту тему  самому  и  замысел
будущей книги в том виде, как он изложен  в  "проекте",  появились  позже,
когда ему стало ясно, что С.С. в обозримое время свою повесть не напишет.
   Жить Александру Ивановичу оставалось недолго. Считанные дни. Свой конец
он видел трезво и бесстрашно. В.А.Филимонова рассказывала:
   "За несколько  дней  до  смерти  Саша  решил  отпраздновать  свой  день
рождения. Пришли М.Ф.Вайнштейн и П.Н.Ветчинкин. Саша говорить уже не  мог,
но был веселый. Ему было разрешено  все,  и  я  сама  лила  коньяк  в  его
воронку. Вскоре он умер".
   Пишет доктор Кондратюк:
   "С верой в улучшение он был выписан домой. Но спустя несколько  месяцев
поступил вновь и тихо, мужественно терпя боли, ушел".
   "Несколько месяцев", вероятно,  ошибка  памяти.  Несколько  недель.  Но
образ Маринеско не изгладился в  памяти  старого  хирурга,  оперировавшего
сотни, если не тысячи больных. Удивительно хорошо в письме сказано - ушел.
Не "ушел из жизни", как пишется в официальных некрологах, а просто - ушел.
Так лучше потому, что из нашей жизни он не ушел.
   Почему Александр Иванович захотел отпраздновать свой  день  рождения  в
ноябре? Родился в феврале. Вероятно, не надеялся дожить до февраля. И чтоб
не называть этот день днем прощания.
   Исаковы были искренне опечалены смертью Александра Ивановича. Переписка
с Ва