нализировались дубки - парусные суда водоизмещением до 25  тонн.  Эти
дубки принадлежали кулакам и спекулянтам и использовались  ими  для  своих
торговых операций. Нам поручалось перегонять эти суда из херсонской  Голой
Пристани в одесский порт. Кулачье сопротивлялось, и нередко дело  доходило
до драки".
   Апрель 1933 года - рубеж. Из сорока человек, принятых на  первый  курс,
окончили техникум четырнадцать. "Романтики", - написал в своих карандашных
набросках Александр Иванович, - отсеялись".  Он  был  прав,  заключая  это
слово в кавычки.  Отсеялись  романтики  в  кавычках.  Остались  настоящие.
Такие, как он сам.
   Четырнадцать окончивших получили назначения на суда Черноморского флота
- третьими и четвертыми помощниками капитана. Саша Маринеско - теперь  уже
для многих Александр Иванович - был назначен на  пароход  "Красный  флот".
Вот что пишет Александр Иванович о своем дебюте:
   "Пароход наш был старая  посудина  водоизмещением  около  тысячи  тонн,
плававшая по Крымско-Кавказской линии, и в летнее время использовалась для
перевозки зерна. Капитан был опытный моряк, но великий пьяница, и  хотя  в
прошлом он окончил мореходное училище с отличием и сразу же  был  назначен
капитаном танкера, теперь ему доверяли только небольшие суда.  Недели  две
капитан внимательно ко мне присматривался, а затем полностью доверился мне
и во время ходовой вахты почти не заглядывал на мостик. Через два месяца я
был уже вторым помощником и на этой должности хлебнул порядочно горя.  Шли
форсированные перевозки зерна из Николаева, Херсона и  Скадовска  в  порты
Закавказья. Чтобы перевыполнить план, судно излишне нагружали, до поры  до
времени все обходилось благополучно. Но однажды часах в двадцати  хода  от
Батуми  разыгрался  шторм  баллов  на  восемь.  Коробочка  наша  была  так
перегружена, что шла почти  в  подводном  положении,  и  повреждений  было
много, волнами снесло шлюпку и парадный трап. Так дочапали мы до Батуми и,
только когда вскрыли трюмы, узнали, что нас спасло подмоченное и разбухшее
зерно, оно забило пробоину и прекратило поступление забортной воды".
   Однако и на такой коробочке второй помощник капитана сумел  отличиться.
Было это осенью  в  районе  Скадовска.  Стоя  на  вахте,  он  различил  на
горизонте едва заметную  точку,  она  то  опускалась,  то  поднималась  на
гребнях волн. Доложил капитану, пароход изменил курс и подоспел на  помощь
терпящему бедствие  торпедному  катеру,  на  котором  шло  из  Севастополя
какое-то высокое начальство. Взять катер на буксир  удалось  только  после
двух часов напряженных усилий,  после  чего  пароход  повернул  обратно  к
Скадовску. За смелые  и  решительные  действия  второй  помощник  капитана
парохода   "Красный   флот"   А.И.Маринеско   получил   благодарность   от
командующего  Черноморским  флотом  и  месячный  оклад   от   пароходства.
Александр Иванович был доволен, но ему даже в голову не приходило, что это
первое соприкосновение с военно-морским флотом будет иметь для него далеко
идущие последствия. Через несколько дней  он  был  вызван  на  медицинскую
комиссию, признан здоровым и призван по спецнабору в кадры Военно-Морского
Флота.
   Здесь необходимо пояснение.
   "Призыв"  -  слово  неоднозначное.  Существует  закон  об  обязательной
военной службе, согласно которому ежегодно  призываются  в  армию  и  флот
достигшие призывного возраста молодые люди.  Неявка  на  призывные  пункты
даже в мирное время является дезертирством и преследуется  по  закону.  Но
есть и другой, хорошо нам знакомый смысл слова. Когда призыв опирается  не
столько даже на закон, а обращен к нашим глубинным чувствам - гражданского
и патриотического долга. Призыв "по  спецнабору"  ближе  к  этому  второму
смыслу.  Призванным  предстояло  принять  решение.  Было   бы   лицемерным
утверждать, что оно  во  всех  случаях  было  полностью  добровольным.  Но
все-таки самостоятельным. Одно  дело  -  отслужить  два  или  три  года  и
податься домой. Совсем другое - изменить весь  ход  своей  жизни,  избрать
новую, по всей вероятности, пожизненную профессию.
   Саша Маринеско решение принял. Далось оно ему лишь по видимости легко.
   Он не мог не понимать, что с этим решением рушатся все  его  с  детских
лет взлелеянные мечты и планы. Что уже  никогда  ему  не  пройти  морскими
дорогами Миклухо-Маклая, не  повидать  далекие  экзотические  страны.  Что
предстоит крутой поворот. Вернее, даже скачок.  Из  солнечной  Одессы,  от
любимой семьи, от близких друзей - в чужой, туманный Ленинград. Из теплого
Черного моря - в глубины холодной Балтики. "Глубины" - не оговорка. Задача
спецнабора была - сделать из вчерашних торговых  моряков  подводников.  И,
может  быть,  самое  существенное:  переход  из   трудной,   утомительной,
временами опасной,  но  все  же  цивильной,  гражданской  жизни  к  жестко
регламентированному, подчиненному строгой служебной иерархии быту воинской
части.
   Почему же, зная все это, Саша Маринеско решился в корне  изменить  свою
судьбу? Не значит ли это, что он не хотел стать военным моряком  и  его  к
этому принудили?
   Попробую ответить на этот непростой вопрос, опираясь  на  свидетельства
самого Александра Ивановича и некоторых его сверстников.
   Если говорить только о чисто субъективной, эмоциональной стороне -  то,
безусловно, не хотел. Кстати, на  этом  признании  обрываются  его  скупые
автобиографические записи. В своем нежелании он был не одинок. Не хотелось
многим, однако они стали не только военными моряками, но и  прославленными
командирами,  как  сверстник  Саши  Герой  Советского  Союза  вице-адмирал
Григ