атаку второму вражескому звену. Стараюсь прицелиться точнее. Нажимаю на гашетку.
 Мгновение - и, разойдясь левыми бортами, проношусь на встречных курсах, едва 
не столкнувшись с фашистом. 

Справа сверху замечаю атакующую пару. Бросаю самолет вправо и в боевом 
развороте иду на противника. Самолет с черным крестом на фюзеляже и свастикой 
на киле - в моем прицеле. Очередь. Другая. 

Еще очередь... Но самолет продолжает лететь. Замечаю, что упреждение, взятое 
мною, мало. Ввожу поправку. Однако стрелять не пришлось: атакованный парой 
"макки", я был вынужден отказаться от нападения и выйти из-под удара. 

Заборовский неотступно следовал за мной. Он тоже стрелял, но так же, как и я, 
безрезультатно. 

Наконец пулеметы замолкли, стрелять нечем. Но строгие неписаные заповеди 
истребителя кончились патроны, из боя не выходи, атакуй противника, делай вид, 
что можешь сбить его. Дерись вместе с товарищами, а если положение будет 
безвыходным тарань врага. И я следовал этим заповедям, имитировал атаки без 
стрельбы до тех пор, пока не закончился воздушный бой. Так же поступал и 
Заборовский. 

Бой закончился вскоре после того, как Аболтусов сбил самолет противника. 
Фашисты пикированием один за другим выходили из воздушной схватки. 

Штурмовики, выполнив тем временем задание, взяли курс на свою территорию. 
Проводив их от переднего края на расстояние, исключающее нападение истребителей 
противника, мы также пошли на посадку. 

И на этот раз наша эскадрилья потерь не имела. 

Самолеты не получили пробоин, за исключением машины Простова, плоскость которой 
была пробита осколком реактивного снаряда. 

Пробоины оставались вначале загадкой: ведь у немцев реактивных снарядов нет. Но 
вскоре загадка разъяснилась. Это был случайный осколок от снаряда, выпущенного 
с нашего самолета. 

По установленной традиции капитан Аболтусов собрал эскадрилью и начал разбор 
боя: 

- Дрались хорошо, настойчиво, с упорством, но стреляли плохо. Смешались в 
"собачью свалку", и не поймешь, кто где. Разве так можно? Я же говорил перед 
вылетом, что при появлении истребителей нужно замкнуться в круг... 

И в последующих двух вылетах, совершенных в этот день, мы замыкали круг над 
штурмовиками, а те в обратном кругу уходили на свою территорию. 

Но эти же бои выявили и порочность тактики круга, На нас напали "мессершмитты". 
Имея почти двойное превосходство в скорости, они свободно ходили выше 
"харрикейнов", выбирая себе цели, мы же, связанные "кругом", не атаковывали, а 
лишь отбивались. Из-за такой пассивности были сбиты Заборовский и Хмылов, был 
подожжен и сгорел самолет Олейникова. 

Бои этого дня заставляли задуматься над очень многим. До поздней ночи мы 
спорили о тактических приемах. Было ясно, что оборонительная тактика устарела и 
порочна. Некоторые летчики цеплялись за нее. Но им возражала сама жизнь и 
возражала настойчиво, После жарких споров мы пришли к единодушному выводу и в 
противоположность бою на горизонталях утвердили бой на вертикалях в сочетании с 
горизонтальным маневром. 

На следующий день состоялось партийное собрание, которое еще больше закрепило 
сделанные нами выводы. 

И с этого времени мы искали все новые и новые тактические приемы воздушного боя,
 не возвращаясь уже и оборонительному кругу. 

КОНЕЦ ГРУППЫ ФАШИСТСКИХ АСОВ 

Солнце клонилось к закату. Я предполагал, что в этот день мы уже закончили 
полеты, как вдруг нас, шесть летчиков первой эскадрильи, вызвали на командный 
пункт полка. 

- Так поздно, что бы это значило? - спрашивает Простов. 

- Погоди, скажут, - отвечаю ему, а самому не терпится поскорее узнать причину 
столь неожиданного вызова. 

Около КП полка нас ожидал начальник штаба.