всех и все за одного. 

Штурмовики идут ближе к земле, мы, истребители, прикрываем их от нападения 
"мессершмиттов" сверху. 

На переднем крае спокойно. Перешли линию фронта и, углубившись на запад, 
развернулись затем на юговосток, в направлении вражеского аэродрома. Такой 
маневр обеспечивал нам скрытое и неожиданное появление над целью: нас 
маскировали лучи заходящего солнца. 

Мы появились над аэродромом в то время, когда фашисты готовились к ночным 
бомбардировкам. Построенные в каре впереди самолетов летчики уточняли 
предстоящий вылет. Разрывы снарядов авиационных - пушек покрыли аэродром 
красными вспышками, бомбы штурмовиков поднимали фонтаны земли, уничтожали 
самолеты. Горел, разливаясь по полю, авиационный бензин, черное облако дыма от 
взорванного бензосклада застилало горизонт. Зенитные батареи не успели сделать 
ни одного выстрела, они были подавлены в самом начале налета. Истребители 
перешли на штурмовку. 

Увлекшись атаками по наземным целям, никто из нас не заметил, как к аэродрому 
подошли восемь "мессершмиттов". 

Лейтенант Кудинов, выводя машину из пикирования, увидел прямо перед собой 
самолет с крестами и свастикой. Кувшинов нажал гашетку, и "мессершмитт", 
вспыхнув, врезался в землю. Сержант Олейников - он находился в группе прикрытия 
- пикированием сверху сбил еще одного; фашист, очевидно, увлекся выходом на 
исходную позицию для атаки по штурмующей группе и был застигнут врасплох. 

Оставшиеся шесть "мессершмиттов" пошли в атаку на штурмовиков, но сразу же были 
атакованы второй эскадрильей. Сержанты Хмылов и Орловский в упор зажгли еще два 
самолета. Остальные гитлеровцы отказались от боя. 

Мы все благополучно вернулись на свой аэродром. 

Настроение было приподнятое. Летчики наперебой рассказывали об атаках, о том, 
как бежали и падали гитлеровцы, как взорвался и горел бензосклад... Героями дня 
были, конечно, те, кому посчастливилось сбить самолеты противника. 

По данным партизан и авиафоторазведки, мы сбили четыре вражеские машины, 
семнадцать уничтожили на земле. Фашисты потеряли около ста человек летного и 
технического состава. 

Говорят, что победителей не судят, Но командир полка не только хвалил, но и 
судил наши промахи. На разборе вылета он отметил, что осмотрительность во время 
боя у нас была недостаточна, так как никто не заметил противника на подходе. И 
вообще нам повезло. 

Самоуверенные фашисты подняли против нас своих молодых летчиков. Они 
рассчитывали, что на скоростных машинах легко разделаются с "харрикейнами . 
Вышло же наоборот. 

Из проведенного боя я сделал для себя много выводов. Мы допустили серьезные 
ошибки. Стреляй у противника хотя бы пулеметы, мы, вероятно, не избежали бы 
потерь. Только отсутствием опыта можно бы объяснить, что выход из атаки впереди 
атакующих самолетов оставался у нас неприкрытым, что круг не был замкнут и 
каждый атаковал так, как хотел. В бою мне никак на удавалось собрать эскадрилью.
 Летчики действовали парами и в одиночку. 

Что ж, будем учиться и на ошибках! Впоследствии мы не раз обращались к первому 
вы лету. И прежде чем идти на новое боевое задание устраивали розыгрыш основных 
вариантов воздушного боя: быстрый сбор, перестроение из одного боевого порядка 
в другой и сохранение своего места в строю. 

ШКОЛА ВОЙНЫ 

Команда "Подъем" была подана еще до того, как занялась заря. Наскоро одеваемся. 
Адъютант эскадрильи Сухин сообщил о полученном задании и поторапливал нас. 
Кто-то в потемках перепутал сапоги и в спешке не может разобраться, где свой, 
где чужой. Ясно лишь, что сапоги на одну ногу. 

Я вспомнил, что сержанта Кузьмина еще не разбудили. От одной лишь команды 
"Подъем" он никогда не просыпался. 

- Кузьку разбудите, - говорю Простову. 

Сержант, как всегда, спал безмятежным сном большого ребенка. Его поднимают, 
ставят на ноги, но достаточно отойти, как он снова падает и спит. Простов, 
сердясь на друга, берет его за ноги и таскает по соломе. Кузя чмокает губами, 
мычит и наконец просыпается. Сборы он заканчивает уже в кузове автомобиля, 
который мчит нас на аэродром.