По поручению фельдмаршала он даже подготовил записку для Гитлера по этому 
поводу, но передать не сумел.

«Я стоял, как окаменевший, когда Гитлер, с землисто-серым лицом, медленно 
проезжал мимо меня».

Конечно же, название своей книги — «Против Сталина и Гитлера» — 
Штрик-Штрикфельдт придумал уже после войны, но ощущение некоего единства главы 
рейха и кремлевского властителя вполне, может быть, тогда и возникло в нем, 
когда, окаменевший, он смотрел на проезжавшего мимо Гитлера…

«Партизанские бесчинства» не были, конечно, просто проявлением беспорядка в 
тыловых областях, как сперва думали немцы, — с горечью замечает он. — Напротив, 
это было политическое движение сопротивления, которое невозможно было взять под 
контроль лишь силами полиции. Вначале стихийное, а в большей степени и 
антикоммунистически направленное партизанское движение Сталину удалось 
постепенно, путем десантных групп, подчинить своему влиянию и, позднее, 
полностью взять под контроль. Базой для этого было пробуждение патриотических 
чувств и провозглашение Великой Отечественной войны».

Еще глубже и отчаяннее эту мысль сформулировал Йозеф Геббельс. 25 апреля 1942 
года он записал в дневнике, что правильнее было бы вести войну против 
большевиков, а не против русского народа…

Между прочим, именно с предполагаемым приездом на Восточный фронт Геббельса 
связывал фельдмаршал фон Бок свои надежды на корректировку немецкой восточной 
политики, но Геббельс так и не появился в штабе группы армий «Центр».

Гитлер приказал тогда партайгеноссе не вмешиваться не в свои дела.

Мнение Геббельса так и не превратилось в четко выраженную политическую линию, 
поскольку противоречило самой сущности фашистской идеологии. [129]

Те же, кто определял эту идеологию, кажется, работали в полном контакте со 
Сталиным, послушно исполняя его планы по разжиганию партизанской войны.

Показательно в этом смысле совещание, состоявшееся 16 июля 1941 года в ставке 
Гитлера.

Как пишет Уильям Ширер в исследовании «Взлет и падение Третьего рейха», 16 июля 
1941 года Гитлер вызвал в свою ставку в Восточной Пруссии Геринга, Кейтеля, 
Розенберга, Бормана и Ламмерса, главу рейхсканцелярии, чтобы напомнить им о 
своих планах относительно только что завоеванных земель.

Наконец— то его столь откровенно изложенные в «Майн кампф» цели-завоевать 
обширные жизненные пространства для немцев в России — были близки к 
осуществлению, и Гитлеру хотелось, чтобы его сподвижники четко представляли 
себе, как он собирается использовать это пространство, однако он предупредил, 
что его намерения не должны стать достоянием гласности.

«В этом нет необходимости, — говорил Гитлер. — Главное — что мы знаем, чего 
хотим. Никто не должен распознать, что с этого начинается окончательное решение 
проблемы. В то же время это не должно помешать нам применять все необходимые 
меры — расстрел, перемещение лиц и т.п., и мы их применим… Мы стоим сейчас 
перед необходимостью разрезать пирог в соответствии с нашими потребностями, 
чтобы иметь возможность, во-первых, доминировать на этом жизненном пространстве,
 во-вторых, управлять им и, в-третьих, эксплуатировать его».

Гитлер заявил, что для него несущественно, что русские отдали приказ о ведении 
партизанской войны в тылу немецких войск. Это, по его мнению, позволит 
ликвидировать любого, кто оказывает сопротивление.

Вообще, разъяснял Гитлер, Германия будет господствовать на русской территории 
вплоть до Урала. И никому, кроме немцев, не будет позволено ходить на этих 
обширных пространствах с оружием. Затем Гитлер изложил, что будет конкретно 
сделано с каждым куском «русского пирога».

— Прибалтика должна быть включена в состав Германии. Крым будет полностью 
эвакуирован ( «никаких иностранцев») и заселен только немцами, став территорией 
рейха. Кольский полуостров, изобилующий залежами никеля, отойдет к Германии. 
Аннексия Финляндии, присоединяемой на основе федерации, должна быть 
подготовлена с осторожностью…

О характере последовавшей затем дискуссии дает представление выступление 
Геринга, заявившего, что гигантское пространство России должно [130] быть 
умиротворено как можно скорее. Наилучший способ для этого — пристреливать 
всякого, кто отводит глаза…

Надо сказать, что, несмотря ни на какие оппозиционные настроения, вожди рейха