— Так это вы выбросили из лягушки икру?

— Да.

— Зачем я ее съел?

Поставили котелок для еды. Там от лягушки плавала одна капля жира. Впятером 
съели одну лягушку…

Меня вызвали на КП.

Командир полка приказал:

— Собирай всех, которые близко, около тебя. [98]

Около елки была выкопана яма. Приказали все туда сложить. Сложили штабные 
документы, бумаги, рацию, противотанковые ружья и другую технику и закопали.

Когда отходили, я спросил начальника санчасти Сидоркина о состоянии Самарина. 
Он сказал, что Самарин уже скончался.

Так как атаковали штаб дивизии, нас повели обходными путями туда. По пути 
увидели в стороне пятерых немцев. Я позвал бойцов, чтобы уничтожить их. 
Представитель дивизии, старший лейтенант, приказал нам вернуться. Я спросил, 
почему бы нам не уничтожить немцев? Лейтенант ответил: «Завяжем бой, нам не 
выполнить задачу».

Мы пришли в штаб дивизии часам к 9 утра. Немцы вели бой. Командованием был 
составлен план операции по уничтожению противника.

Мне, с группой из десяти бойцов, было приказано занять оборону перед лицом 
наступающего противника. Стоять насмерть, ни шагу назад. Огонь, до наступления 
немцев, не открывать.

По домыслу одна группа должна была зайти и действовать справа, во фланг 
противника, другая группа — слева, тоже во фланг немцев. Мы осмотрели местность,
 и подошли к небольшому ручью, метрах в сорока от немцев. Видели, как они 
переползают. Патронов было мало, и бойцы начали говорить: «Вот где наша могила».


Первая группа зашла далековато и левым флангом проходила мимо немцев. Немцы 
открыли по ним огонь ружейный и минометный, и, видимо, сообщили координаты 
своей артиллерии. Срезали всю нашу группу.

В это время стала действовать левая группа, уже в тылу немцев. В результате 
немцы потеснились на территорию первой группы, а наши заняли их позиции. Тогда 
немецкая артиллерия стала бить по немцам, а наша артиллерия — по нашим. Связи 
никакой не было. Послал бойца сообщить об этом, но бежать было далеко, и пока 
он бегал, здесь бой уже прекратился. Остатки немцев отошли. Стало тише. 
Посыльный явился и передал приказание явиться на КП.

Уже вечерело. Командир полка приказал мне идти с группой своих бойцов на наш 
передний край. Снимать всех бойцов и вести сюда.

Опять пошли обходными путями, моховыми болотами. Прибыли утром. Зашли в 
санчасть, осмотрели все и нашли Самарина, он был еще живой. Стали искать кругом,
 чем бы его покормить. Немного нашли и покормили. Он тихо сказал:

— Эх! Какое бы было удивление, если бы я остался жив.

— Пойдем на передний край, соберем всех,-сказал я. — А обратно зайдем за тобой 
и возьмем тебя.

Когда собрал с переднего края, там и двадцати человек не было. Зашли к Самарину.
 Зная, что сами еле ногами двигаем, а нести придется всем, я еще раз спросил:

— Как, ребята, понесем Самарина?

— Понесем!-ответили мне. [99]

Фельдшер Григорий Николаевич Запольский отозвал меня от ребят и сказал:

— Самарина нести бесполезно, так как у него прострелены кишки и уже третьи 
сутки все воспалено, его ничем нельзя спасти.

Переговорил со всеми и о заключении фельдшера. Решили — понесем. Понимал, 
бросить его — это морально убить товарищество.

Самарин лежал в стороне и наших переговоров не слышал.