толщиной 5-7 сантиметров и засыпали тонко землей, оставив одно отверстие, чтобы 
залезать туда. Землянка не возвышалась, а была ниже насыпи земли.

Пехоты здесь не было, и мы держали оборону, как пехота. Имели ручной пулемет. 
Вправо были наши дежурные точки, а далее пехотные точки по фронту. В землянку 
вмещалась смена в три ряда, человек девять. Внизу даже вспотеешь, а один сидит 
в отверстии, дежурит под палаткой с пулеметом…»

В отличие от М.С. Хозина и К.А. Мерецкова немцы знали, что в действительности 
происходит во 2-й Ударной армии.

«Части противника, вырвавшиеся вперед в районе Любани, отрезаны нашими 
войсками…»



— записал 1 марта 1942 года начальник Германского генерального штаба сухопутных 
войск генерал-полковник Ф. Гальдер.

А 2 марта состоялось совещание у фюрера, на котором присутствовали командующий 
группой армий «Север», командующие армиями и командиры корпусов. Решено было с 
7 до 13 марта перейти в наступление на Волхове.

«Фюрер требует, — записал Ф. Гальдер, — за несколько дней до начала наступления 
провести авиационную подготовку (бомбардировку складов в лесах бомбами 
сверхтяжелого калибра). Завершив прорыв на Волхове, не следует тратить силы на 
то, чтобы уничтожить противника. Если мы сбросим его в болото, это обречет его 
на смерть».

Обратим внимание на нестыковку дат.

По Ф. Гальдеру получается, что 2-я Ударная армия была отрезана уже 1 марта, в 
то время как наши источники утверждают, что окружение ее произошло только в 
середине марта.

Противоречие это чисто терминологическое.

Согласно воспоминаниям комиссара 280-го автобата Л.К. Гуйвмана, начальник тыла 
Волховского фронта генерал Анисимов, инструктируя офицеров, говорил, что если 
из двухсот машин во 2-ю Ударную армию прибудет восемьдесят — отлично. 
Шестьдесят — хорошо. Пятьдесят — удовлетворительно.

То есть удовлетворительными считались 75-процентные потери. Но это ведь уже не 
снабжение Ударной армии. Это — прорыв в Ударную армию, которая действительно 
была отрезана немцами от своих тылов.

Понимая, что трусливая ложь М.С. Хозина и К.А. Мерецкова ведет к катастрофе, И.
В. Сталин принял в начале марта 1942 года решение о замене [74] командующих 
фронтами. В Ленинград, чтобы заменить М.С. Хозина, отправился Л.А. Говоров, на 
Волховский фронт — А.А. Власов.

Напомним, что под Москвой 20-я армия Власова и 5-я армия Говорова наступали 
рядом. Рядом, по замыслу товарища Сталина, предстояло Говорову и Власову 
сражаться и под Ленинградом.




Глава вторая


Как мы уже говорили, Власов прилетел в Малую Вишеру в компании Ворошилова, 
Маленкова и Новикова — лиц, облеченных чрезвычайными полномочиями.

Впечатление Власов произвел сильное.

«Громадный, похожий на вздыбленного медведя, в окулярах на широком носу, со 
скуластым лицом „пещерюги“ (так прозвали его солистки наш его ансамбля)»,



— таким запомнил Власова майор Константин Антонович Токарев, назначенный 
биографом генерала.

И казалось, уже ничто не могло изменить судьбы опального командующего, но для 
Кирилла Афанасьевича Мерецкова все вышло по пословице — не было бы счастья, да 
несчастье помогло…

В середине марта началось резкое потепление. Те снежные дороги и грунтовые пути,
 проложенные через болота, что еще не были перерезаны немцами, вышли из строя.