недель или дней.

8 марта 1942 года Власов был приглашен в Кремль к И.В. Сталину. О чем шла речь 
на этом совещании неизвестно, но кое-что можно сообразить по составу участников.


Первым у Сталина, в 21 час.45 мин., появился К.Е. Ворошилов. Член ГКО и Ставки 
ВГК, бывший главнокомандующий войсками Северо-Западного направления, бывший 
командующий Ленинградским фронтом, Ворошилов хотя и оказался оттесненным от 
практических дел, но пока как бы продолжал курировать ленинградскую 
проблематику.

Двадцать минут Сталин и Ворошилов говорили наедине, а потом в кабинет были 
приглашены высшие руководители партии и правительства — Г.М. Маленков, В.М. 
Молотов и Л.П. Берия.

Едва они расселись, как вошли Б.М. Шапошников, А.М. Василевский, П.Ф. Жигарев, 
А.А. Новиков, А.Е. Голованов и А.А. Власов.

Совещание, начавшееся в 22.10, длилось до полуночи.

В 24.00 И.В. Сталин отпустил Б.М. Шапошникова, А.М. Василевского, П.Ф. Жигарева,
 А.А. Новикова, А.Е. Голованова и А.А. Власова и провел пятнадцатиминутное 
совещание-политбюро с К.Е. Ворошиловым, Г.М. Маленковым, В.М. Молотовым и Л.П. 
Берией{22}.

Состав участников совещания любопытен.

Легко можно выделить три тройки.

Правительственно-партийная — Маленков, Молотов и Берия.

Штабная— начальник Генерального штаба Б.М. Шапошников, его заместитель А.М. 
Василевский, плюс сам К.Е. Ворошилов.

И, наконец, — авиационная тройка.

Командующий ВВС П.Ф. Жигарев, командующий авиацией дальнего действия А.Е. 
Голованов, командующий ВВС Ленинградского фронта А.А. Новиков.

Совершенно очевидно, что на этом совещании вырабатывалось некое стратегическое 
решение, и без особого риска ошибиться, можно предположить, что речь шла об 
операции по деблокаде Ленинграда.

Существенная роль в операции — обратите внимание на обилие авиационных 
генералов! — отводилась военно-воздушным силам, ну, а главное командование 
наземными войсками И.В. Сталин, по-видимому, собирался отдать А.А. Власову, 
который один и представлял на этом совещании наземные силы…

Во всяком случае, сам Власов после разговора со Сталиным именно так и считал.

«Дорогая и милая Аля… Что можно сказать о себе?… Бьем фашистов крепко и готовим 
им крепкие весенние подарки еще сильнее… Ты прекрасно знаешь, что куда твоего 
Андрюшу ни пошлет правительство и партия — он всегда любую задачу выполнит с 
честью». [55]

«Дорогая Аня, милая, любимая, родная!… Недаром я получил звание 
генерал-лейтенанта и орден Красного Знамени и я два раза лично беседовал с 
нашим великим Вождем. Это, конечно, так не дается. Тебе уже, наверное, известно,
 что я командовал армией, которая обороняла Киев. Тебе также известно, что я 
также командовал армией, которая разбила фашистов под Москвой и освободила 
Солнечногорск, Волоколамск и др. города и села, а теперь также командую еще 
большими войсками и честно выполняю задания правительства и партии и нашего 
любимого вождя тов. Сталина».

Об этом же свидетельствуют показания Марии Игнатьевны Вороновой, той самой 
«Маруси в ватнике», о которой упоминает И.Г. Эренбург.

На допросе в НКВД 21 сентября 1945 года Мария Игнатьевна рассказала, что знает 
Власова с 1942 года по 20-й армии, а затем и по 2-й Ударной.

— В сорок втором году,-говорила она, — в феврале поступила, как вольнонаемная, 
на службу в 20-ю армию. Служила в системе военторга шеф-поваром. В полевых 
условиях после Наро-Петровска была переведена работать в столовую Военного 
совета 20-й армии. В начале марта 1942 года Власов был вызван в Москву, куда 
взял, кроме своего непосредственно подчиненного состава и меня, как повара. Из 
Москвы, ввиду назначения Власова главнокомандующим на Волховский фронт, он 
выехал туда, с ним уехала и я…»

Безусловно, Воронова — специфический свидетель.