Еще в 1918–1919 гг., находясь во 2-й армии Восточного фронта, я неоднократно 
слышал о Тухачевском как о молодом, но очень талантливом и бесстрашном красном 
полководце. Новое назначение как бы подтверждало эти слухи. Роль Кавказского 
фронта поднималась. На Северный Кавказ откатились деникинские войска, разбитые 
на Юго-Восточном и Южном фронтах.

Новый командующий сразу пригласил к себе начальника штаба фронта Федора 
Михайловича Афанасьева (Шорин находился в войсках) и попросил ввести его в курс 
дел, познакомить с обстановкой. Пока Афанасьев докладывал, я находился наготове,
 зная, что меня вот-вот могут вызвать и спросить о последних донесениях с 
фронта.

Раздается звонок. Быстро направляюсь в кабинет командующего. Афанасьев 
представляет меня Тухачевскому и второму человеку, сидящему за столом. Михаил 
Николаевич подал руку и сразу же – к делу:

– Есть изменения в обстановке?

– Так точно. Они отмечены на моей карте. А вот выписки из донесений.

Афанасьев пояснил:

– Это я ввел такую систему. Выписки ускоряют работу…

Все трое – Афанасьев, Тухачевский и Орджоникидзе – склонились над картой. Да, 
лишь теперь я узнал в скромно присевшем у самого края стола человеке Григория 
Константиновича Орджоникидзе, нового члена Реввоенсовета…

Тухачевский на лету схватывает подробности обстановки, коротко и решительно 
кивает головой, задает мне точные вопросы, исключающие многословие в ответах. 
Орджоникидзе реагирует более экспансивно. С заметным грузинским акцентом подает 
реплики: «Исключительно правильно!» либо «Не то! Надо проверить!»

Под конец Тухачевский неожиданно спросил меня:

– Имеете военное образование?

В то время иные командиры и комиссары относились настороженно к тем, кто до 
революции носил мундир юнкера. Поэтому я отвечал не совсем твердо:

– Бывшее Александровское училище… в военное время… ускоренный выпуск…

Тухачевский сразу преобразился:

– Э-э, да мы, значит, однокашники! Только я окончил это училище перед войной. И,
 знаете, товарищи, там совсем неплохо готовили офицеров.

– Не знал. Но сейчас знаю. По тебе сужу! – весело откликнулся Орджоникидзе.

В этот момент в кабинет вошел только что прибывший из командировки начальник 
оперативного управления Семен Андреевич Пугачев. Он был представлен Афанасьевым 
как «старый генштабист из молодых». Федор Михайлович лестно отозвался о его 
работоспособности, военных знаниях, умении отстаивать свою точку зрения перед 
командованием.

Такая аттестация, как видно, произвела должное впечатление и на Тухачевского, и 
на Орджоникидзе. Они без колебаний приняли решение о назначении Пугачева 
начальником штаба Кавказского фронта, взамен Афанасьева, уезжавшего с Шориным.

Я тоже уезжал в Сибирь. И лишь перед самым отъездом мне довелось еще раз 
побывать у М. Н. Тухачевского. Вместе с Ф. М. Афанасьевым зашел к нему 
проститься. Прощание получилось задушевным, дружеским.

– Давно служите с Федором Михайловичем? – поинтересовался Тухачевский.

– С восемнадцатого года.

– Похвальное постоянство. Понимаю и одобряю. Вам, молодому командиру, состоять 
для поручений при таком начальнике, да еще в непосредственной близости к Шорину 
– все равно что кончить военную академию.

Потом он обратился к Афанасьеву: – Мне нравится, как вы используете своего 
ближайшего помощника. Ведь если говорить откровенно, границы его должностных 
обязанностей очерчены не очень четко. Какие тут могут быть «особые поручения» 
при нынешних-то средствах связи?

Напоследок Тухачевский пожелал нам с Афанасьевым многих лет дальнейшей 
совместной работы.