Я рассказал, как в госпитале, куда попал с сыпным тифом в январе 1920 года, 
неудачно продезинфицировали мое обмундирование и вернули в виде полуистлевшего 
тряпья.

Командующий тут же распорядился, чтобы меня одели по-военному. Конкретизировать,
 что это значит, он воздержался. В то время единой формы для командиров Красной 
Армии еще не было. Щеголяли кто в чем горазд. А. М. Перемытов, например, 
донашивал офицерскую гимнастерку и зеленые диагоналевые брюки со штрипками. 
Начальник штаба Н. Н. Шварц носил китель цвета хаки и штатские брюки какого-то 
неопределенного цвета. А Борис Михайлович Шапошников, бывший тогда начальником 
Оперативного управления штаба Республики, приезжал к нам в хорошем штатском 
костюме и накрахмаленной рубашке с черным шелковым галстуком.

На этом довольно пестром фоне я не очень-то выделялся среди других. Но 
Тухачевский обладал даром все замечать, за каждой мелочью видел человека и 
всегда стремился помочь, если кто-то испытывал какие-то затруднения или 
неудобства.

Об этом можно было бы говорить и говорить, нанизывая один пример на другой. 
Однако, мне думается, в воспоминаниях о таких людях, как М. Н. Тухачевский, 
нельзя сводить все к мелочам. От подробностей первой встречи я попытаюсь сразу 
же перейти к более существенным событиям, способным дать хотя бы некоторое 
представление о деятельности Михаила Николаевича в период польской кампании.

Еще до того, как Тухачевский вступил в командование Западным фронтом, 
стратегическая обстановка приобрела очень острый характер. 24 апреля 1920 года 
белополяки превосходящими силами перешли в наступление против Юго-Западного 
фронта. 27 апреля они захватили Овруч, Коростень, Житомир, Бердичев. Под 
вражеским натиском вынуждена была отступить в юго-восточном направлении 14-я 
армия. Между ней и 12-й армией образовался все увеличивающийся разрыв, 
используемый противником. 12-йармии приходилось оставлять рубеж за рубежом, и к 
3 мая белополяки угрожали уже непосредственно Киеву. 6 мая части 12-й армии 
были вынуждены оставить Киев и отойти за Днепр.

Тухачевский и штаб нашего фронта с тревогой следили за положением на 
Юго-Западном фронте. Михаил Николаевич, надо полагать, отдавал себе ясный отчет 
в сложности ситуации, и его длительные беседы со многими работниками штаба 
преследовали вполне определенную цель: он искал пути и способы наиболее 
эффективной помощи своему левому соседу.

В первых числах мая у него окончательно созрело решение: не ожидая 
сосредоточения всех назначенных фронту резервов и маршевых пополнений, начать 
активные действия на Белорусском театре. Решение это было одобрено главным 
командованием и легло в основу плана нашего майского наступления.

Главные усилия войск Западного фронта сосредоточивались на правом крыле южнее 
Полоцка. Отсюда 15-я армия (командарм А. И. Корк) должна была наносить удар в 
направлении Вильно. Вспомогательный удар предполагалось осуществить силами 16-й 
армии (командарм Н. В. Сологуб) из района южнее Борисова в направлении Игумен – 
Минск.

Для прикрытия правого крыла фронта и обеспечения безопасности границ с Латвией 
перед началом наступления была сформирована так называемая Северная группа 
войск в составе 48-й и 18-й стрелковых дивизий и 168-й стрелковой бригады под 
общим командованием Е. Н. Сергеева. Этой группе предстояло также решать и 
активные задачи: одновременно с 15-й армией она должна была перейти в 
наступление, форсировать Западную Двину и угрожать противнику с тыла.

Следует иметь в виду, что штаб Западного фронта начал планировать наступление 
еще до приезда М. Н. Тухачевского в Смоленск. Но и нам, и прежнему командующему 
фронтом В. М. Гиттису оно рисовалось в более отдаленной перспективе. План был 
составлен с большим размахом. На заключительном этапе операции тов. Гиттис 
намеревался устроить для противника нечто вроде Канн. Для этой цели 
предусматривалось создание двух ударных группировок – как на правом, так и на 
левом крыле фронта.

Мысль, конечно, неплохая. Но для практического ее осуществления надо было 
располагать куда большими силами, чем мы имели в действительности.

М. Н. Тухачевский посчитал прежний план малореальным. Он потребовал от 
командования 16-й армии создать ударную группировку не на левом фланге, как 
предусматривалось ранее, а на правом, то есть приблизить ее к группировке 
главных ударных сил фронта – к 15-й армии. Это значило массировать удар на 
основном направлении и тем обеспечить его максимальный оперативный эффект.

Боевая численность войск Западного фронта (81 тысяча штыков и сабель) не на 
много превышала численность противостоящих нам 1-й и 4-й армий белополяков (63 
тысячи штыков и сабель). Но зато противник располагал гораздо большими 
возможностями для маневра: у него и железные дороги находились в хорошем