Если говорить о пристрастиях, то это прежде всего глубокий, не ослабевавший с 
годами интерес к музыке. Музыка была воздухом, наполнявшим наш дом. Играли все: 
и дети, и отец, и бабушка. У нас стояло два рояля. Один свой, на котором 
некогда давал концерты Антон Рубинштейн. Второй брали напрокат. Часто к нам 
приходил знаток и теоретик музыки Николай Сергеевич Жиляев, сохранивший с 
Михаилом Николаевичем самые сердечные отношения на всю жизнь.

В годы пребывания Михаила в училище началось его сближение, а затем и дружба 
еще с одним хорошим человеком – Николаем Николаевичем Кулябко. Он сыграл важную 
роль в судьбе нашего брата. Под несомненным влиянием Н. Н. Кулябко у Михаила 
Николаевича стало вырабатываться в ту пору свое, все более критическое 
отношение к самодержавию.

Однажды во время прогулки няня повела нас посмотреть приехавшего в Москву царя. 
Когда Миша узнал об этом, он принялся объяснять нам, что царь – такой же 
человек, как всякий другой, и специально ходить смотреть на него глупо. А потом 
через стену мы слышали, как Михаил в разговоре с братьями назвал царя идиотом.

Годы пребывания Михаила Николаевича в Александровском училище – последние годы 
его беззаботной юности. Окончание училища совпало с началом мировой войны. Брат 
сразу же уехал в свой полк. От него стали поступать письма с фронта. Только 
осенью 1914 года он на день или на два вырвался в отпуск. Приезд этот был 
обусловлен смертью отца. Мы не сообщали Мише о постигшем нашу семью горе, но он 
сам почувствовал неладное и при первой же возможности приехал в Москву.

А месяца три-четыре спустя имя брата появилось в газетах в списке убитых. Мы 
были потрясены. Но, к счастью, это оказалось ошибкой. Недели через две 
выяснилось, что Михаил находится в плену.

Его письма из плена неизменно начинались фразой: «Жив-здоров, все благополучно».
 Но мы-то уж понимали, насколько относительно это «благополучие». В одной из 
открыток Михаил с присущим ему юмором сообщал: «Сегодня нам давали мед, который 
вкусом и цветом похож на ваксу».

Своими письмами брат все время старался подбодрить нас, уверял, что скоро 
увидимся, советовал читать «Слово о полку Игореве», намекая на побег из плена. 
И он действительно неоднократно предпринимал попытки бежать из неволи. Но лишь 
в 1917 году они увенчались успехом.

И вот однажды, когда мы все собрались за обеденным столом, неожиданно 
распахнулась дверь и на пороге появился худой, измученный человек. Лишь по 
улыбке мы узнали нашего Мишу.

Дни, проведенные им с семьей, были для нас днями беспредельнгого. счастья и 
бесконечных расспросов. Мы дознавались, как он бежал, как скрывался, чем 
питался в пути, каким образом шел ночами по незнакомым местам. Михаил не очень 
охотно вспоминал обо всем этом – слишком много перенес. На привезенных им из 
Швейцарии[1 - При побеге из плена М. Н. Тухачевский вышел на территорию 
Швейцарии. (Прим. ред.)] фотографиях он походил на мумию и был страшно оборван.

Через трое суток Михаил опять покинул нас и отправился в полк. На этот раз 
разлука была недолгой. Он вернулся к нам зимой, примерно в декабре.

Мы жили тогда в селе Вражском, под Пензой, в бывшем имении нашей бабушки. 
Крестьяне на сходе постановили оставить там для нас наш дом.

Свое не ахти какое хозяйство мы вели сами. Самым тяжелым делом была, конечно, 
заготовка дров. И Михаил сразу же взял на себя главные заботы об этом. Он 
всячески старался избавить родных, и прежде всего маму, от непосильного труда.

В январе 1918 года Миша опять оставил нас – уехал в Москву. Там в его жизни 
произошли важнейшие события. Он вновь встретился с Н. Н. Кулябко, который дал 
ему рекомендацию в партию и познакомил с Владимиром Ильичей Лениным.

Месяца через три, уже весной, Михаил только на день заехал к нам. Даже не 
заехал, а зашел. Ямщик смог довезти его лишь до деревни Варварки, и последние 
семь-восемь километров Миша добирался пешком по колено в грязи. Перепрыгивал с 
льдины на льдину, преодолевая уже тронувшуюся реку. И когда добрел до дому, на 
нем не было сухой нитки.

Однако трудная дорога не сказалась на настроении Михаила Николаевича. Радостно 
возбужденный, полный надежд, он рассказывал нам о предстоящей работе по 
организации новой армии.

– Откуда ей взяться, этой новой армии? – усомнилась мама.

Но Михаил горячо доказывал, что новая армия будет создана, что множество людей 
стремятся к этому и он твердо решил связать свою судьбу с ней.