принять участие в расширенном заседании академического совета. Кроме 
профессорско-преподавательского состава и других должностных лиц здесь 
присутствовали с правом решающего голоса представители слушателей. Для старых 
профессоров это казалось чем-то немыслимым. А тут еще в зал набились слушатели 
– не члены совета.

Представьте себе такую картину.

Огромный зал с большими окнами и запыленными бархатными портьерами. 
Разномастные стулья, резные дубовые кресла, табуретки. В первых рядах – 
профессора и преподаватели. Ежатся от холода, зябко кутаются в старые серые 
шинели (пуговицы с двуглавыми орлами обшиты материей). На генеральских брюках – 
следы споротых лампасов. Вот высокий, представительный, с холеным 
аристократическим лицом бывший генерал Андрей Медардович Зайончковский. Рядом с 
ним братья Юрий и Сергей Шейдеманы. Один из них лихой кавалерийский генерал, 
бывший командир 2-го армейского корпуса, а затем командующий армией; другой, 
артиллерист, во время первой мировой войны возглавлял в русской армии ТАОН 
(тяжелую артиллерию особого назначения).

В первых же рядах – известный ученый, военный инженер генерал К. И. Величко, 
генералы М. М. Зачю, А. А. Свечин, А. А. Незнамов. Если сравнивать их с 
белогвардейскими «вождями», такими, как Корнилов, Деникин, Дутов, по авторитету 
в военных кругах преимущество было, конечно, не на стороне последних.

В ногах у профессоров – тощие вещевые мешки, из которых торчат хвосты воблы, а 
на дне угадывается до десятка картофелин. Портфелей тогда не носили, и в тех же 
мешках покоились папки с лекциями по стратегии или фортификации.

За чинными профессорскими рядами – слушатели. Они выглядят куда воинственнее 
своих учителей. Потрепанные шинелишки затянуты офицерскими ремнями. На боку – 
полевые сумки, наганы, маузеры, у некоторых клинки в серебряных ножнах.

Худые лица лучше всяких слов говорят о том, что слушателям живется впроголодь и 
не всегда они высыпаются. На пустой желудок, да еще в постоянном холоде нелегко 
грызть гранит военной науки. Но, несмотря ни на что, они веселы. Из угла 
доносится песня «Как родная меня мать провожала…». Поют бодро, с присвистом, не 
углубляясь в грустный смысл слов.

Но вот в дверях показались начальник и комиссар академии. С ними начальник 
учебного отдела К. И. Бесядовский.

Тогда еще не существовало команды: «Товарищи офицеры!» Однако сразу воцаряется 
тишина, все встают. Чтобы добраться до сцены, на которой высится кафедра, 
напоминающая церковный аналой, надо пройти весь зал. Михаил Николаевич шагает 
первым, приветливо улыбается и совсем не начальническим тоном говорит:

– Здравствуйте!.. Пожалуйста, сидите… не беспокойтесь…

В руках у него маленький блокнот и карандаш. Поднявшись на сцену, он кладет 
этот блокнот на кафедру и начинает лекцию – новую главу из своего первого 
военно-теоретического труда «Стратегия национальная и классовая».[29 - Конспект 
этих лекций с пометками Владимира Ильича и поныне хранится в личной ленинской 
библиотеке в Кремле. (Прим, авт.)]

В сосредоточенной тишине зала отчетливо звучит каждое слово. Я наблюдаю за 
профессорами. На их лицах вначале отражалось несколько ироническое любопытство: 
«Ну-с, послушаем, что скажет нам о стратегии этот поручик». Но очень скоро на 
смену любопытству пришло удивление. Им, воспитанным в духе «аполитичности» 
армии, было чему удивиться, когда услышали:

– Наши русские генералы не сумели понять гражданскую войну, не сумели овладеть 
ее формами… Мы видим перед собой не «малую» войну, а большую планомерную войну, 
чуть ли не миллионных армий, проникнутых единой идеей и совершавших блестящие 
маневры. В рядах этой армии среди ее преданных, рожденных гражданской войной 
военачальников начинает складываться определенная доктрина этой войны, а вместе 
с ней и теоретическое обоснование…

Еще резче обозначились складки между бровями маститых профессоров, когда до них 
долетели слова:

– Изучение основ и законов гражданской войны – это вопрос коммунистической 
программы… Лишь на базе марксизма можно обосновать теорию гражданской войны, то 
есть создать классовую стратегию.

Все это было ново, необычно. Ветер революции врывался в замшелое здание 
академической военной науки.

Быть может, сейчас некоторые формулировки и высказывания Михаила Николаевича в 
его «Стратегии национальной и классовой» покажутся несколько прямолинейными, 
даже, если хотите, наивными. Но надо помнить о времени, надо представить