Симбирск был вторым пунктом, где Муравьев готовил свои акции, опираясь на левых 
эсеров и вызванные с фронта воинские части. Войскам он объявил, что немцы, 
нарушив Брестский мир, начали наступление и ему, мол, ничего не остается, кроме 
как взять на себя все руководство священной войной против германского 
империализма.

По какой-то причине Реввоенсовет Востфронта не сумел предупредить Симбирский 
комитет большевиков об измене и бегстве Муравьева. В городе ничто не предвещало 
надвигающейся беды. Лишь на пристани Тухачевский был несколько удивлен 
необычным скоплением войск.

Муравьев с деланным радушием принял Михаила Николаевича на верхней палубе 
парохода. Но Тухачевский отказался от угощения и стал устно излагать ему то, 
что было написано в неотправленном рапорте. Муравьев слушал, криво усмехаясь. 
За истекшие две недели он сделал все (вплоть до задержки жалованья 
красноармейцам), чтобы подорвать авторитет нового командарма в войсках. А 
теперь решил попытаться склонить бывшего поручика к участию в антисоветском 
выступлении, – Ваш доклад, ваши тревоги и ваши выпады против меня уже неуместны,
 – резюмировал Муравьев. – Введу вас в курс начавшихся новых исторических 
событий. Брестский мир разорван. Война с Германией стала фактом. Немцы заняли 
Оршу и наступают на Москву. Совнарком колеблется: капитулировать ли перед 
кайзером или начать революционную войну с Германией. В этот час мы с вами 
должны принять ответственные решения, диктуемые нам любовью к родине. Под нашим 
командованием самые надежные войска. Давайте вместе подумаем, что нам 
предпринять…

Потом словоохотливо принялся объяснять, что англичане и американцы якобы 
предвидели нынешнюю ситуацию и заблаговременно высадились в Мурманске и на 
Дальнем Востоке. Они будто бы рассматривают спровоцированный на восстание 
чехословацкий корпус как авангард в организации отпора немцам.

Тухачевский сразу понял, куда клонит предатель. Едва сдерживая негодование, он 
заявил, что не согласен с оценкой обстановки.

– Если война с Германией – факт, – отвечал он, – то наш с вами долг нанести 
сокрушительный удар по белогвардейцам и белочехам, разгромить их прежде, чем на 
Волге появятся «союзники», и тем самым обезопасить тыл Красной Армии.

Тут же Михаил Николаевич напомнил, что, как только левые эсеры совершили 
провокационное убийство германского посла Мирбаха и страна оказалась под 
угрозой новой войны с Германией, он, командарм 1-й, предложил Реввоенсовету 
Востфронта план немедленного разгрома белогвардейщины в Самаре.

– Вам этот план, конечно, доложен, и вот его я хотел бы обсудить, – сказал 
Тухачевский.

Это был гордый категорический отказ от участия в грязной авантюре. Однако 
Муравьев не отступал. Он пустил в игру новый козырь:

– Поручик Тухачевский, вы же русский дворянин! Обещаю вам любой ответственный 
пост в войсках, которые я организую на Волге, объединив Красную Армию с 
чехословаками.

Развернув полевую книжку, он предложил Тухачевскому отшлифовать уже 
заготовленный приказ чехословацким эшелонам.

– Через час, – заявил Муравьев, – этот приказ будет передан по радио на ту 
сторону фронта.

И самодовольно прочитал свое творение: «От Самары до Владивостока всем 
чехословацким командирам! Ввиду объявления войны Германии приказываю вам 
повернуть эшелоны, двигающиеся на восток, и перейти в наступление к Волге и 
далее на западную границу. Занять на Волге линию Симбирск – Самара – Саратов – 
Балашов – Царицын, а в северо-уральском направлении Екатеринбург и Пермь. 
Дальнейшие указания получите особо. Главнокомандующий армии, действующей против 
германцев, Муравьев».[11 - Текст приказа воспроизводится здесь по газете 
«Вечерняя заря» (орган Самарского комитета меньшевиков), Самара, 1918 г., 20 
августа.]

Сомнений не оставалось: Муравьев открывал фронт интервентам. Тухачевский встал:

– Нам не о чем более говорить. Вы – изменник!

Тогда Муравьев приказал арестовать Тухачевского. Однако он не оставил 
арестованного на пароходе, а усадил к себе в машину и вместе со своим штабом 
поехал в город. Видимо, у предателя еще теплилась надежда втянуть Михаила 
Николаевича в свою компанию, поколебать его видом заранее отрепетированного 
присоединения к мятежу некоторых воинских частей.