он подчеркнул:

«К числу выдающихся организаторов армии, которые вырастали при непосредственном 
руководстве Ленина, принадлежит наиболее талантливый, преданный, показавший 
себя на Восточном фронте во всей полноте своих способностей М. Н. Тухачевский».
[10 - Сб. «1918 год на родине Ленина», стр. 76.]

После этой фразы И. М. Варейкис задумался и вдруг перешел на беседу с нами:

– А знаете ли вы, историки, про мою встречу с Тухачевским за несколько часов до 
муравьевского мятежа? Михаил Николаевич пришел ко мне поздно вечером. Оба мы 
были полны тревоги за положение в стране и у нас на фронте в связи с 
левоэсеровским мятежом в столице. Тухачевский решительно заявил: «Если по вине 
этих негодяев начнется новая война с Германией и немцы займут Москву, то 
Красной Армии придется продолжать борьбу, базируясь на Волгу. Значит, надо 
спешить с разгромом Самарской учредилки, а Муравьев и в ус не дует». Для меня 
тоже было ясно, что нельзя далее терпеть авантюриста Муравьева во главе 
Восточного фронта. Борьба большевиков с муравьевским левоэсеровским охвостьем 
достигла предельной остроты. Обе стороны готовились прикончить своего 
противника. Различие заключалось лишь в методах. Мы еще считали Муравьева 
советским человеком и хотели лишь энергичным представлением в правительство 
добиться его отстранения от командования Восточным фронтом. Вероломный же 
негодяй Муравьев помышлял, вероятно, о физическом уничтожении Варейкиса и 
Тухачевского… Советую вам, историки, отразить в своих работах эту остроту 
ситуации. Настоятельно рекомендую поговорить с Тухачевским. Он расскажет вам 
такое, о чем вы и понятия не имеете.

Я последовал совету И. М. Варейкиса. Мне удалось попасть на прием к М. Н. 
Тухачевскому, занимавшему тогда пост заместителя наркома обороны. Михаил 
Николаевич приветствовал меня как «земляка», извинился, что из-за занятости не 
может уделить мне много времени. Но потом увлекся и нарисовал в подробностях 
обстоятельства своего ареста Муравьевым.

А в конце беседы достал из стола наш сборник «1918 год на родине Ленина» и с 
некоторой укоризной сказал:

– Зачем вы так выпячиваете мою персону? Вот, например, даете заголовок: 
«Тухачевский готовит окружение и разгром белых». Разве это по-марксистски?! Я 
готовил это не один, принимал решения совместно с другими членами Реввоенсовета.
 Так что правильнее было бы написать: «Командование 1-й армии готовит окружение 
и разгром белых».



После этой справки вернусь к событиям, связанным с муравьевским мятежом. Думаю, 
что читатель уже догадался, для чего мне потребовалось перескакивать с 1918 на 
1935 год: я намереваюсь рассказать здесь о муравьевском мятеже не только то, 
что помню сам, но и то, о чем узнал много лет спустя от М. Н. Тухачевского.

Итак, 9 июля 1918 года командарм 1-й Революционной выехал в Симбирск. Следующее 
утро застало его на станции Киндяковка. Он сидел в своем служебном вагоне и 
писал рапорт Муравьеву:

«Еду на Инзу – Сызрань. Сызрань оставлена. Хотел еще вчера начать наступление 
всеми силами, но броневому дивизиону было Вами запрещено двигаться, а поэтому 
наше наступление на Усолье и Ставрополь велось лишь жидкими пехотными частями. 
Совершенно невозможно так стеснять мою самостоятельность, как это делаете Вы.

Мне лучше видно на месте, как надо дело делать. Давайте мне задачи, и они будут 
выполнены, но не давайте рецептов – это невыполнимо… Армии, согласно уставу… 
получают только задачи и директивы самого общего характера. Даже приказания 
армиям избегают давать. Вы же командуете за меня и даже за моих начальников 
дивизий.

Может быть, это было вызвано нераспорядительнотью прежних начальников, но мне 
кажется, что до сих пор я не мог бы вызвать в этом отношении Вашего 
недовольства…»

Документ этот ярко отражает характер М. Н. Тухачевского – его смелость, 
принципиальность, уверенность в своих действиях.

Отослать свой рапорт Михаил Николаевич не успел. Приехал на автомашине адъютант 
Муравьева и передал приказание главкома: немедленно явиться для доклада на 
штаб-яхту «Межень».

Это было очередное вероломство, заранее подготовленная ловушка. Муравьев уже 
начал свой мятеж. Накануне он пытался захватить в Казани бразды правления и 
арестовать членов РВС фронта. Но это ему не удалось. Он сам попал под негласный 
арест. Однако сумел ускользнуть на пароходе в Симбирск и, пользуясь положением 
главкома, вывел с собой из Казани некоторые воинские части.