личный контакт с председателем Симбирского комитета РКП (б).

В этом заключался большой принципиальный смысл. Значит, в отличие от своего 
предшественника трудные задачи создания армии он хочет решать по-партийному, 
по-большевистски. Значит, сознает, что только при поддержке со стороны 
партийных организаций и совдепов можно будет поднять широкие массы трудящихся 
на борьбу с белыми.

При первой же встрече с М. Н. Тухачевским мне довелось стать свидетелем очень 
интересного разговора между ним и И. М. Варейкисом.

– У нас в Симбирске несколько тысяч офицеров, – говорил Варейкис. – Из них лишь 
единицы пошли в Красную Армию. Большинство выжидает. Две недели назад губчека 
раскрыла подпольную белогвардейскую организацию. Но из офицерства в ней 
участвовали сравнительно немногие, только сынки помещиков и купцов.

Тухачевский подхватил эту мысль:

– Я знаю настроения офицерства. Среди них есть отъявленные белогвардейцы. Но 
есть и искренне любящие свой народ, Родину. Надо помочь им пойти с народом, а 
не против него…

Михаил Николаевич увлек Варейкиса к дальнему столу, и они тут же составили 
совместный «Приказ по 1-й Восточной армии».[6 - Так называлась вначале 1-я 
Революционная армия.] В небольшом вводном абзаце этого документа разоблачалась 
роль иностранных империалистов, разжигавших гражданскую войну в России, и 
разъяснялся патриотический долг офицерства. Далее говорилось:

«Для создания боеспособной армии необходимы опытные руководители, а потому 
приказываю всем бывшим офицерам, проживающим в Симбирской губернии, немедленно 
стать под Красные знамена вверенной мне армии. Сегодня, 4 сего июля, офицерам, 
проживающим в городе Симбирске, прибыть к 12-ти часам в здание Кадетского 
корпуса, ко мне. Неявившиеся будут предаваться военно-полевому суду».

Приказ был опубликован в «Известиях Симбирского Совета» и расклеен по городу. 
Два дня подряд, 4 и 5 июля, в губвоенкомате М. Н. Тухачевский лично принимал 
бывших офицеров. В помощь себе по отбору специалистов он пригласил заместителя 
губвоенкома коммуниста Першина.

Как рассказывал потом Першин, беседы Тухачевского с бывшими офицерами 
отличались исключительным тактом. Новый командарм произвел на своих 
собеседников огромное впечатление, и не одна сотня офицеров благодаря ему 
перешла тогда на сторону Советской власти.

Показательно, что командующий Симбирской группой войск К. Иванов, левый эсер и 
тайный сообщник Муравьева, от участия в этой работе уклонился, заявив, что его 
штаб, губвоенкомат и части гарнизона военными специалистами уже укомплектованы. 
Каков же был подобранный Ивановым штаб группы, можно судить по тому, что при 
захвате Симбирска белыми он почти целиком перешел на их сторону. И наоборот, 
военные специалисты, приглашенные Тухачевским на службу в штаб 1-й армии, 
работали не за страх, а за совесть. Многие из них приобрели впоследствии 
широкую популярность на Восточном фронте. Таков, например, бывший подполковник 
И. Н. Устичев, ставший затем начальником административного отдела штаба 1-й 
Революционной армии, К. П. Диков – начальник оперативного отдела, его помощник 
И. И. Черноморцев, помощник начальника разведывательного отдела Б. Н. Арсеньев 
и другие.

Деятельность М. Н. Тухачевского по привлечению в Красную Армию военных 
специалистов была замечательным примером его умения подходить к сложнейшим 
вопросам с точки зрения государственных интересов. До того практиковалось 
привлечение в советские военные учреждения лишь отдельных лиц из старого 
генералитета и офицерства, и только на добровольных началах. Обязательный 
массовый призыв офицерства, проведенный М. Н. Тухачевским в полосе фронта, был 
мероприятием в подлинном смысле новаторским. Тухачевский сумел на деле 
применить ленинскую идею о необходимости для пролетарской диктатуры 
использовать знания старой интеллигенции.



Позже И. М. Варейкис рассказывал, что комиссар 1-й армии О. Ю. Калнин поначалу 
отнесся к М. Н. Тухачевскому несколько настороженно. Ведь он дворянин и в 
недавнем прошлом – офицер царской армии.

Не обошлось без неприятных объяснений. Тухачевский сразу же хотел внести 
ясность, где кончается комиссарский партийный контроль и начинается 
недопустимое вмешательство в функции командующего.

– Поймите, – настаивал он, – я не просто военный специалист, а еще и коммунист.

Сохранился любопытный документ – запись переговоров по прямому проводу между М.