Приготовить гранаты!
    До моста было относительно  большое расстояние. И штабная  колонна
должна была  быть  готовой  принять бой.  Катуков  разъяснил,  что  на
работников штаба возлагается поддержание порядка на перенраве.
    Сразу начались  неурядицы.  Доски  настила  выдерживали  орудия  и
автомашины, но  расползались.  Артиллерийские битюги  проваливались  в
щели, ломали ноги, падали; образовывались заторы. Лошадей  приходилось
пристреливать и сбрасывать в реку. В щелях застревали колеса орудий  и
автомашин, бойцы  и работники  штаба  тащили их  на  руках. И  все  же
переправа шла.
    Вдруг дождь  неожиданно прекратился.  Тучи быстро  расползлись,  и
полная луна  ярко осветила  местность.  Противник сразу  же  обнаружил
переправу и открыл по мосту артиллерийский огонь. Снаряды рвались  все
ближе. Вскоре к артиллерийскому огню прибавился автоматный:  вражеские
автоматчики засели в станционных помещениях.
    Решение  пришло  почти   мгновенно.  Катуков  приказал   командиру
стоявшего рядом тапка сержанту Капотову скрытно прорваться к  вокзалу,
выбить оттуда автоматчиков и поджечь несколько деревянных зданий.
    Вскоре автоматные очереди прекратились, а затем у вокзала вспыхнул
пожар. Положение  сразу  изменилось. Ослепленные  пламенем,  вражеские
артиллеристы уже  не могли  вести  прицельный огонь.  Переправа  пошла
полным ходом.  Танки подходили  к мосту,  продолжая отстреливаться  от
наседавшего противника.  Многие  тащили  на  прицепе  подбитые  боевые
машины  или  грузовики:  Катуков  приказал  ничего  годного  врагу  не
оставлять.
    С первыми машинами переправились на другой берег Катуков и  Бойко.
Насквозь промокшие  и  продрогшие, они  только  сейчас  почувствовали,
какого нервного напряжения  стоила им переправа  бригады. После  войны
Катуков отметил в своих мемуарах: «Тем, кому удалось остаться в живых,
переправа через железнодорожный  мост, наверно, запомнилась  навсегда.
Недаром танкисты прозвали этот мост «чертовым».
    На правом  берегу  Зуши заняла  оборону  13-я армия.  Подходили  и
другие соединения.  Фронт, преградивший  путь  врагу к  Москве,  начал
стабилизироваться. 4-я танковая бригада была отведена во второй эшелон
50-й армии.
    Утром 12 октября Катукова вызвал к телефону Федоренко.
    - Ну, спасибо! - радостно заговорил он, ответив на приветствие.  -
Вы хоть толком знаете, с какими силами противника дрались?
    - Знаю.
    - Видимо, не  все. Лучшие  свои  соединения Гудерин  против  вашей
бригады бросил. Тут у  нас один из большого  начальства сказал, что  у
вас полководческий  зуб прорезался…  Если бы  даже несколько  танковых
дивизий так  потрепали группу  Гудериана,  то и  это было  бы  большим
успехом. А тут бригада!
    Федоренко говорил дольше обычного,  что-то, видимо, хотел  сказать
конкретное, но так и не сказал.
    Вечером смысл недомолвок Федоренко прояснился. Радио передало Указ
Президиума Верховного Совета СССР  «О награждении орденами и  медалями
начальствующего и  рядового  состава танковых  войск  Красной  Армии».
Диктор перечислил фамилии  32 воинов 4-й  танковой бригады. Катуков  и
Бойко были награждены  орденами Ленина. Затем  был объявлен  отдельный
Указ  о  присвоении  звания  Героя  Советского  Союза  сержанту  Ивану
Тимофеевичу Любушкину.  Награжденных  поздравляли,  качали.  Смущенный
Любушкнн краснел и растерянно повторял:
    - Почему мне одному, все воевали…
    Да, воины 4-й танковой бригады имели все основания для  ликования.
Прибыли они  на Орловское  направление, когда  врагу удалось  прорвать
оборону советских войск. Танковые соединения Гудериана двигались тогда
по 80–90 километров в день. Бригада сбила этот темп до 7 километров. А
ведь противник все время имел многократное превосходство, в  отдельные
дни  в  десять  и  более  раз.  Каждый  километр  продвижения  давался
противнику ценой  огромных  потерь. Впоследствии  Гудериан  признал  в
своих мемуарах,  что  из-за  тяжелых потерь  «исчезли  перспективы  на
быстрый и  непрерывный успех».  И в  этом немалая  заслуга воинов  4-й
танковой бригады.
    Бои под  Орлом  и  Мценском с  особой  силой  выявили  незаурядные
командирские способности Катукова. Да, прав был тот большой начальник,
о котором говорил  Федоренко, отметивший, что  у Катукова  «прорезался
полководческий зуб».  Удачно  это выражение  или  нет, но  смысл  его,
безусловно, правилен.
    16 октября  Катукова вызвали  в  штаб 50-й  армии. «С  Вами  будет
говорить  по  ВЧ   Верховный  Главнокомандующий»,   -  объявили   ему.
Поздоровавшись, Сталин  спросил  о  боеспособности  бригады.  К  этому
вопросу Катуков был, разумеется,  готов и, как-то сразу  успокоившись,
кратко доложил  о  главном: бригада  готова  к новым  боям.  Верховный
Главнокомандующий,  видимо,  довольный  ответом,  приказал  как  можно
быстрее прибыть бригаде в район Кубинки.
    …Волоколамское направление! Как  часто упоминалось  оно в  сводках
Совинформбюро во  время битвы  под  Москвой! Именно  на  Волоколамском
направлении противнику удалось  вбить наиболее острый  клин в  оборону