вместе  с  ребенком   прожила  у  брата-бедняка   в  деревне,   затем,
наскитавшись на  поденных работах,  вернулась  на рудник.  Ей  удалось
устроиться  прислугой  в  семью   главного  бухгалтера  рудника.   Это
считалось  «везеньем»  -  женщин,  имевших  детей,  в  прислуги  брали
неохотно. За  проявленную  «милость»  хозяева  требовали  от  прислуги
много, а платили мало. И когда  сын подрос, заработка матери стало  не
хватать.
    Великий Октябрь вселил великие надежды в сердца трудящихся. Но  за
них нужно было драться. А в Донбассе хозяйничали белогвардейцы. В 1919
году, когда в  Горловку пришла Красная  Армия, Пересыпкин  добровольно
вступил в ее ряды.  Удалось это не сразу.  «Слишком малы», -  объявили
Пересыпкину и его друзьям-подросткам. Пошли  во второй раз и  добились
своего. Обучаться воинскому ремеслу пришлось в боях. И вдруг болезнь -
сыпной тиф, за ним - возвратный. По выздоровлении получил отпуск. Пока
добирался до  дому,  снова  заболел  -  крупозное  воспаление  легких.
Медицинская комиссия продлила отпуск. А через несколько времени «из-за
несовершеннолетия» Пересыпкин  был  демобилизован  из  армии  и  снова
вернулся работать на рудник.
    В комсомол его приняли сразу: свой же, проверенный парень! В  свои
16 лет он  имел осознанную  жизненную позицию, знал,  что новую  жизнь
нужно создавать  тяжелым трудом  и отстаивать  с оружием  в руках.  Он
делал  и  то   и  другое.  Работал   и  участвовал  в   организованной
комсомольцами  помощи  милиции  -  патрулировании  поселка,  отражении
нападений орудовавших в Донбассе мелких махновских банд.
    И все это  время его тянуло  в армию. Стремление  ото было уже  не
романтическим - он знал будни армейской жизни. В начале мая 1923  года
мечта сбылась:  комсомольское бюро  получило путевку  для  направления
лучшего комсомольца в военную школу. Желающих было много. Решено  было
послать Пересыпкина, как имевшего уже боевой опыт.
    В военкомате  предложили выбор:  Военно-теоретическую  авиационную
школу в Петрограде либо Военно-политическую школу в Киеве.  Пересыпкин
выбрал  первую.  Однако  медицинская  комиссия  в  эту  школу  его  не
пропустила: обнаружились ярко  выраженные признаки отравления  ртутью.
Под  угрозой  стало   и  направление   в  Военно-политическую   школу.
Настойчивые просьбы Пересыпкина сломили сомнения медиков.
    Учился упорно и через год окончил  школу с отличием. А это  давало
право выбора места службы.  Выбрал 1-ю Запорожскую дивизию  червонного
казачества. Назначен был политбойцом. А это не должность. Политбоец  -
это рядовой.  Его  обязанность состояла  в  том, чтобы  во  всем  быть
образцом, примером  для  красноармейцев. Сначала  был  сапером,  затем
перевели в кавалерийское подразделение. А как там быть примером,  если
Пересыпкин до этого лишь только видел лошадей?
    Тяжело было. Но  что такое  легко, Пересыпкин не  знал с  детства.
Было и радостно: окружали его такие же, как и он, товарищи, не умевшие
пасовать  перед  трудностями,  учившиеся   преодолевать  их.  И   всех
объединяли  замечательные  традиции   червонного  казачества,   боевое
братство, беспредельная преданность партии и народу, жгучая  ненависть
к классовым врагам.
    Вскоре в  судьбе Пересыпкина  произошли  важные события,  по  сути
определившие  его  жизнь.  В   1925  году  он   был  принят  в   члены
Коммунистической партии, а в октябре этого же года назначен политруком
эскадрона.  Оба  эти  события  означали  признание  его   политической
зрелости и активности, а второе к тому же определило и жизненный  путь
- Иван Терентьевич стал профессиональным военным.
    Став политработником, Пересыпкин твердо  усвоил для себя  правило:
политработник должен уметь делать  все, что делает  боец, и знать  то,
что знает командир. А в кавалерии было так - хоть семь пядей у тебя во
лбу, но  если ты  плохо сидишь  на коне,  не умеешь  владеть шашкой  и
пикой, отлично стрелять из  всех видов оружия, то  и цена тебе  малая:
умей делать то,  к чему  призываешь на собраниях  и митингах,  словом,
будь человеком  слова  и  дела.  Тогда и  авторитет  будет.  Вскоре  о
Пересыпкине заговорили как об отличном кавалеристе. Но через некоторое
время пришлось осваивать новое дело - Пересыпкин был назначен  военным
комиссаром отдельного эскадрона связи.
    Однажды летом 1930 года Пересыпкина вызвал исполняющий обязанности
командира дивизии  П.  К.  Потапенко  и объявил,  что  он  назначен  и
командиром этого же отдельного дивизиона.
    - И вот что, - Потапенко оглядел Пересыпкина, - учиться тебе надо,
хлопец… Ты на  нас, таких, как  я, не смотри…  Знаю: уважаете меня,  а
многие и подражают…  А в чем  подражать? Ну конем  владею! Ну в  атаку
бойцов повести! Пожалуй, сейчас и  дивизией командовать смогу. Так  то
сейчас, а  через пять,  десять лет?..  Все мы  такие вот,  как я,  или
честно должны уйти, или  тормозом станем. Я ведь  и матерюсь иной  раз
почему? Слов не хватает. А должно хватать…
    Разговор запал в душу. Пересыпкин засел за книги. Учился упорно  и
много. И  служил. Служба  тоже  многое брала.  Вот тогда-то  и  начали
вырабатываться у  него качества,  которые отличали  его потом  всегда:
сосредоточенность, требовательность к  себе, даже суровость.  Конечно,
многое, что «полагалось» ему по возрасту, прошло мимо. Но как все-таки
он должен был напряженно учиться и какими обладать способностями, если