Можно было понять состояние Бурды. Незадолго до начала боев он принял бригаду. 
Это был его первый бой как комбрига. И вдруг такой непривычный исход: ведь 
обычно он умел воевать малой кровью, как говорили тогда. Брал противника 
хитростью... 

Я попросил Шалина дать донесение, где значился боевой счет 49-й танковой 
бригады. Немецкие потери значительно превышали потери бригады Бурды. 

Я поднялся и пожал руку комбригу. 

- Считай, что ты выполнил задачу. Главное, вы выстояли, не отступили. А сейчас 
иди к ремонтникам, поторопи их. Пусть поскорей восстанавливают машины. Я уверен,
 что на них вы еще будете воевать по-гвардейски. 

Всю ночь 1-я танковая готовилась к предстоящим боям. В частях шли партийные и 
комсомольские собрания. Политработиики в эту ночь не сомкнули глаз. Было 
совершенно очевидно, что для 1-й танковой наступили горячие дни. 

Нас ободряло то, что командование фронта, сразу оценив серьезность положения на 
обояньском направлении, слева от нас выдвинуло еще два танковых корпуса - 2-й 
гвардейский генерала А. С. Бурдейного и 5-й гвардейский генерала А. Г. 
Кравченко. Правда, связаться с ними по радио нам не удалось, пришлось направить 
офицеров связи. Таким образом, вопросы взаимодействия были согласованы. 

R три часа ночи противник возобновил атаки в полосе 6-й армии. Главный удар он 
наносил по-прежнему из района Томаровки на двух узких участках: южнее Коровино 
- Черкасское и Стрелецкое - Ерик; вспомогательный - из района Белгорода на 
Корочу. В воздухе непрерывно висели самолеты. Пыль заволокла рассветное небо. 
Казалось, наступило затмение солнца. Впереди стальным щитом двигались "тигры" и 
"пантеры", за ними легкие танки. Позади пехота на бронетранспортерах. Да, 
Никитин был прав: немецкое командование стремилось одним массированным ударом 
протаранить нашу оборону. 

Утром противнику удалось потеснить части 52, 67 и 71-й гвардейских стрелковых 
дивизий. Но гитлеровское командование не знало, что закопанные на взгорках, 
спрятанные в стогах сена, на опушках перелесков его ждут танки пашей армии. О 
том, что нам удалось втайне от врага выдвинуться в боевые порядки 6-й 
гвардейской армии, подтвердили потом пленные. 

Я уже говорил, что командующий Воронежским фронтом принял решение нанести 
мощные контрудары но вклинившемуся в оборону 6-й гвардейской армии противнику 
силами 1-й танковой армии, 2-го и 5-го гвардейских танковых корпусов. Нашей 
армии ставилась задача - 6 июля нанести контрудар в общем направлении на 
Томаровку. 

Этот пункт приказа очень волновал нас. И не потому, что пугали большие по 
масштабам наступательные действия. 

К этому времени в 1-й танковой сложилось общее мнение, что наносить танковым 
бригадам и корпусам контрудар при сложившейся обстановке просто нецелесообразно.
 

Ну хорошо, мы двинемся на немцев... Но что из этого получится? Ведь их танковые 
силы не только превосходят наши численно, но и по вооружению обладают 
значительным преимуществом! Этого никак не сбросишь со счета. Вражеские "тигры" 
могут бить из своих 88-мм орудий по нашим машинам на расстоянии до 2 километров,
 находясь в зоне недосягаемости огня 76,2-мм пушек наших тридцатьчетверок. 
Словом, гитлеровцы в силах и с дальних рубежей вести с нами успешный огневой 
бой. Так следует ли давать им в руки такой сильный козырь? Не лучше ли в этих 
условиях повременить с контрударом, делать по-прежнему ставку на нашу тщательно 
подгоговленную глубоко эшелонированную оборону? 

Пусть фашисты лезут вперед в надежде, что вот-вот им удастся вырваться на 
оперативный простор. Пусть 1итлеровцы вязнут, гибнут в нашей обороне. А мы тем 
временем будем перемалывать вражескую технику и живую силу. А когда мы 
обескровим их части, разобьем фашистский бронированный кулак, тогда и созреет 
выгодный момент для нанесения могучего контрудара. Но пока такой момент не 
наступил. 

Эти соображения мы доложили командующему фронтом. Ждали ответа, но не получили 
его и к исходу ночи. А между тем срок выполнения пункта приказа о контрударе 
наступил, и нам ничего не оставалось, как выдвинуть танки. 

Скрепя сердце я отдал приказ о нанесении контрудара. И степь, минуту назад 
казавшаяся безлюдной, пустынной, наполнилась гулом сотен моторов. Из-за укрытий 
выползли тридцатьчетверки и, на ходу перестраиваясь в боевой порядок, ринулись 
на врага. За танками двинулись цепи пехоты. 

Я чувствовал себя неспокойно. Для меня, как я уже говорил, не было секретом, 
что 88-мм орудия "тигров" и "фердинандов" пробивают броню наших танков с