командир 3-го механизированного корпуса генерал С. М. Кривошеин со своим штабом.
 Стояли они в этом месте недолго, так что как следует не успели обжить свой 
командный пункт. Наспех собранные избушки, рядом землянки в один накат. 
Совершенствовать полевое жилье и рабочие места предстояло новым хозяевам. Связь 
с выдвинувшимися корпусами уже была установлена. 

Командиры доложили, что они точно в срок заняли боевые позиции. То же самое 
подтвердили штабные офицеры, возвратившиеся из частей. 

Таким образом, 1-я танковая армия к 24 часам 5 июля оседлала наиболее 
танкоопасное направление - автостраду Симферополь - Москва - в районе села 
Яковлеве. Не успел я освоиться с новым КП, как пришел еще один приказ фронта. 
Мы не должны были ни при каких обстоятельствах допустить прорыва противника на 
Обоянь и к рассвету 6 июля подготовить контрудар в общем направлении на 
Томаровку. 

Вскоре на КП появился командующий 6-й гвардейской армией генерал Иван 
Михайлович Чистяков. Я никогда не видел его таким мрачным. 

- Черт знает что! - говорил он. - По сто - двести танков прут и прут! "Тигры"...
 "пантеры"... Не успеешь заделать брешь в одном участке - лезут на другом. Нет, 
такого я еще не видел! А какие у нас солдаты! Какие солдаты! Гвардейцы! 
Настоящие гвардейцы! И то не выдержали! Отступили. - Он вытер платком 
почерневшее усталое лицо: - Но окружить нас этим гадам не удалось! Чего 
захотели! Поймать в мешок моих гвардейцев! 

Я пытался, как мог, успокоить командарма. Да и положение его вовсе не было 
трагическим. Действительно, дивизии первого эшелона под натиском более сильного 
противника отошли. Но какому военному человеку непонятно, что как ни велика 
храбрость, организованность поиск, как ни искусно командование, что можно 
поделать, если противник во много раз превосходит тебя в силах! Примерно эти 
соображения я и высказал Ивану Михайловичу. Я понимал, что это слабое утешение 
для командарма, который привык, и не без основания, гордиться замечательными 
боевыми традициями своей армии. 

Как ни странно, но даже командарму порой трудно правильно оценить действия 
своих войск. Ведь эти действия - только малая толика в общей картине битвы, 
которая развертывается, скажем, в масштабах фронта, а иногда даже нескольких 
фронтов. Тут истинную роль армии, степень выполнения ею поставленной задачи 
может правильно оценить только высшее командование. Я был рад услышать 
впоследствии, что командование Воронежского фронта считало, что 6-я гвардейская 
выполнила поставленную перед ней задачу. Она хотя и отошла, но отошла 
организованно на заранее подготовленный рубеж, нанеся гитлеровцам огромные 
потери. 

Только мы расстались с Чистяковым, как мне доложили, что на КП прибыл Александр 
Федорович Бурда. Мы в это время с Шалиным и Никитиным готовили боевой приказ на 
следующий день. 

Бурда переступил порог избы, еле держась на ногах. Небритое лицо его было 
черным от копоти и усталости. Гимнастерка в пятнах пота. Сапоги в пыли. Таким 
мы его еще не видели. Он было поднес руку к шлему. Но я шагнул ему навстречу, 
обнял и усадил на скамейку: 

- Ну рассказывай по порядку. Он облизнул пересохшие губы, попросил разрешения 
закурить. Глубоко затянувшись, начал: 

- Товарищ командующий, потери... 

- Без потерь на войне... 

- Нет, таких не было... 

Странно было слышать все это от такого командира, как Бурда. 

- Ну, а каковы потери? - тут же вмешался Шалин.- Желательно знать цифры. 

- О цифрах потом, - махнул я рукой. - Рассказывай, Александр Федорович. 

И Бурда стал рассказывать. На их участке противник атаковал непрерывно. По 
пятьдесят - сто танков шли. Впереди "тигры", "пантеры". 

- А с ними трудно, товарищ командующий. Бьешь по ним, а снаряды рикошетом 
отлетают. 

- Ну и каковы результаты боя? 

- Потери... Ужасные потери, товарищ командующий... Процентов шестьдесят бригады.