с трех сторон окружили село и под прикрытием артиллерии и пулеметного огня 
поднялись в атаку. 

Я сел в броневик и двинулся за наступающими частями. Неподалеку от села меня 
встретил офицер связи. Он доложил, что Владовка взята, и немцы спешно отступили 
на запад. 

Час спустя уже в селе я опять встретил генерала Шерстюка. Он стоял в саду у 
околицы и гладил приземистого гнедого битюга. Вокруг него толпились бойцы. 

- О, добрый конь! - говорил он, поглаживая гриву лошади. - Вот это сила! 

Я подошел к генералу. И тот крепко стиснул мне руку. Оказалось, что бойцы 
нашего мотострелкового полка захватили в селе целый артдивизион на конной тяге. 
Боеприпасов к немецким орудиям было мало. Так что вряд ли орудия нам могли 
пригодиться. Но вот лошади... Для Шерстюка и его дивизии они были необходимы в 
первую очередь. Ему мы их и оставили. А орудия я тут же приказал вывести из 
строя... 

После боя решил умыться, почиститься - словом, привести себя в порядок. Но в 
это время в хату вбежал адъютант и подал телефонограмму из штаба корпуса. Мне 
предписывалось сдать командование дивизии подполковнику П. В. Перерве и срочно 
явиться в штаб корпуса. 

С недоумением вертел я листок бумаги. Что бы это могло означать? То ли дивизию 
собирались перебросить на другой участок, то ли меня ожидало что-то другое? 
Ознакомил своих товарищей с телефонограммой. Накоротке переговорил с 
подполковником Перервой, Лишних слов не требовалось: он и сам знал обстановку 
не хуже меня. Я был уверен, что он справится с должностью командира дивизии, и, 
как потом показали события, не ошибся в этом офицере. 

Проводить меня собрались почти все командиры штаба. Как-никак, а за два месяца 
непрерывных боев мы привыкли друг к другу, сработались. Нас связывала та 
молчаливая и прочная дружба, которая рождается только в боевых условиях. На 
прощание обнялись, расцеловались. Кто знает, придется ли еще свидеться? 
Начальник медико-санитарной службы дивизии Ефим Абрамович Бурштейн сунул мне на 
дорогу сверток с сухарями и консервами. 

Переваливаясь с боку на бок, "эмка" выехала за околицу. Я оглянулся: товарищи 
махали мне вслед. К горлу подкатил комок. В глазах водителя Кондратенко я 
заметил слезы. Да, тяжело прощаться с людьми, с которыми тебя прочно связывают 
нити фронтовой дружбы. 

...В штабе 9-го механизированного корпуса меня принял генерал-майор технических 
войск А. Г. Маслов, сменивший ушедшего на повышение К. К. Рокоссовского. 

- Ну что ж, Катуков, - сказал он, пожимая мне руку, - дрались вы неплохо. Мы 
представили тебя к ордену боевого Красного Знамени... 

Я сказал приличествующие случаю слова, а Маслов между тем продолжал: 

- А сейчас собирайся в Москву. Тебя вызывает начальник Главного 
автобронетанкового управления генерал-лейтенант Федоренко. Насколько я понял, 
речь идет о новом назначении. Пусть в твоем новом соединении будет побольше 
современных танков... Желаю успеха!.. 

Побольше танков! Кто тогда из танкистов не мечтал об этом? Мы тепло простились 
с командиром корпуса, и я отправился в путь. Предстояло еще заехать в штаб 
Юго-Западного фронта, чтобы получить открытый лист на заправку машины и 
проездные документы. Он располагался тогда в небольшом местечке Бровары, 
севернее Киева, по дороге на Чернигов. Прямую дорогу Житомир - Киев немцы уже 
успели к тому времени перерезать. Пришлось добираться кружным путем - через 
Полесье, Чернигов, через дремучие леса. Мы добрались в Бровары на следующий 
день. 

В селе сновали машины, броневики, на каждом шагу часовые требовали документы. 
Не терпелось получить из первых рук информацию о положении на фронте. К кому 
пойти? Знакомых тут у меня не было. Время горячее - все заняты по горло. Однако 
набрался храбрости и зашел в хату, где размещался штаб фронта. 

В маленькой, приземистой хатке, с цветами на подоконниках и фотографиями в 
самодельных рамках на стенах, меня принял генерал - высокий человек с тонким 
интеллигентным лицом. Это и был, как выяснилось из дальнейшей беседы, начальник 
штаба фронта генерал-майор В. И. Тупиков. 

Он спросил о положении дивизии, о силах немцев на нашем участке. Чувствовалось, 
что ему интересно было беседовать с человеком, который только что с передовой, 
из самого пекла. И получилось, что рассказывать пришлось мне. Правда, через 
несколько минут в комнату вошел старший лейтенант и передал начальнику штаба 
какую-то бумагу. Начальник штаба прочитал ее и нахмурился.