После выступления П. С. Рыбалко попросил слово я в сказал, что не поддерживаю 
его заявление по следующим соображениям. 

Наши врачи приобрели опыт по лечению ранений танкистов. Их ранения особенные, 
специфические, связанные очень часто с сильными ожогами. Кроме того, снаряд, 
попавший в танк, если и не пробивает броню, то делает откол ее внутри танка, 
нанося этим тяжелые повреждения. 

В обычных полевых госпиталях не всегда найдешь таких специалистов. Врачи наших 
танковых госпиталей своим умением и опытом помогают нам сохранять самое ценное 
- золотой фонд армии - кадры танкистов. И если у нас в каждой операции будут 
новые госпитали, новые врачи, то многие танкисты не вернутся к нам в строй. 
Воинский коллектив танковой армии потеряет опытных, обстрелянных бойцов. И не 
случайно, комплектуя новые экипажи, мы всегда стараемся в составе экипажа, 
расчета оставлять одного-двух бывалых воинов. 

А санитарно-эпидемические отряды? Разве можно назвать их "довеском" в танковой 
армии? При частой передислокации войск санитарно-эпидемические отряды идут 
впереди, проводя специальную разведку. История знает немало примеров, когда 
эпидемии уносили больше жертв, чем самые кровопролитные бои. 

Да и опыт 1-й танковой армии подтверждает, насколько важны 
санитарно-эпидемические отряды. Я уже упоминал, что накануне Курской битвы мы 
попали в район, пораженный сыпным тифом, и только наш санитарно-эпидемический 
отряд отвел большую беду. 

Верховный Главнокомандующий слушал внимательно. 

Затем я сказал о дорожно-мостовых батальонах и попросил сохранить их в штате 
танковой армии. После успешного ввода танковой армии в прорыв она отрывается от 
полевых армий на трое-четверо суток и уходит далеко вперед. В таких условиях 
необходимо непрерывное снабжение танкистов боеприпасами, горючим и 
продовольствием. Необходимо также срочно эвакуировать раненых с ноля боя. 
Полагаться на средства и помощь полевых армий рискованно и ненадежно, и я 
попросил все тылы во вверенной мне армии оставить такими, каковы они есть. Они 
нам нужны и тормозить движение наших армий не будут. Я попросил Сталина дать 
нам в танковые армии гаубичную артиллерию Пушек у нас много, а вот достать 
врага в укрытии и лощинах орудиями своих танков прямой наводкой мы не можем 

Верховный ходил вдоль кабинета, за нашими стульями, и курил. Выражение лица его 
непрерывно менялось. 

После моего выступления Сталин спросил мнение других командармов Они меня 
поддержали. Члены военных советов не выступали. 

Относительно гаубиц Верховный Главнокомандующий сказал: 

- Товарищ Катуков, у вас нет гаубиц не потому, что мы не хотим их дать, а 
просто гаубиц у нас нет сейчас, но скоро вы их получите. 

И действительно, через некоторое время в штат танковых армий была введена 
гаубичная артиллерия 

Разговор о штатах в кабинете Верховного закончился Сталин поддержал мою точку 
зрения, а это значило, что госпитали, санитарно-эпидемические отряды, 
дорожно-мостовые батальоны остаются в штатах танковых армий 

Затем Верховный предоставил слово Александру Сергеевичу Щербакову. Тот объявил, 
что всем командующим танковыми армиями решением Центрального Комитета и 
Советского правительства выделены в столице квартиры. 

Мы поблагодарили за внимание. Но нам в то время было не до квартир. Мы 
торопились в свои армии: поля войны были тогда нашим постоянным домом 

Можно было бы и уезжать на фронт, но еще перед совещанием у Верховного Я. Н. 
Федоренко предупредил меня и Н. К. Попеля, что нас хочет видеть Михаил Иванович 
Калинин 

И вот мы в кабинете Всесоюзного старосты. Эта встреча оставила глубокий след в 
моей памяти. 

- А ты большой драчун, я тебя знаю, - сказал, мягко улыбаясь, Михаил Иванович, 
как только мы поздоровались. - Да и земляки мы вроде... Слышал, как вы 
освобождали мои родные тверские земли. 

Дальше из разговора выяснилось, что Михаил Иванович в курсе всех наших дел, 
хорошо знает, как воевали и 3-й механизированный корпус, и 1-я танковая армия. 
Оказывается, один из старейших политработников полковник Александров, служивший 
в политотделе тыла с первого дня формирования армии, регулярно сообщал Михаилу 
Ивановичу о наших боевых делах.