реже трех танков. А теперь на Курской дуге, под Богодуховом и Котельвой 
наступающий противник сталкивается с засадами, в состав которых иногда входит 
десять, а то и более машин. 

Это сравнение наглядно показывает, как за два года возросла огневая мощь наших 
танковых засад. И разве не тот же опыт открыл нам, танкистам, богатейшие 
возможности для применения более широкого и глубокого маневра на тех же 
оборонительных рубежах, для нанесения мощных огневых ударов. 

Основа для победы заложена трудом всего народа. Мы же, танкисты, видели свою 
задачу в том, чтобы как можно искуснее использовать боевые машины, обогатить 
тактику наступления и обороны новыми боевыми приемами. 

Наступил день отъезда в Москву. Отправляемся с Н. К. Попелем на двух легковых 
автомобилях, берем с собой еще "додж три четверти" с запасом горючего. Путь 
предстоит дальний: от Сум до Красной площади по карте ровно 769 километров. Тут 
на одной заправке и запасной канистре не доедешь. 

Маршрут наш пролегал через Курск, Орел, Мценск, Тулу. Места в военную пору не 
раз хоженые. На сей раз Кондратенко при мне уже не в качестве шофера, а в 
качестве адъютанта, машину вел В. В. Дорожкин - новый шофер. 

За Орлом открылись памятные места. Всматриваюсь в лощинки, всхолмленные поля, 
подступающие к дороге. Повсюду еще сохранились следы жестоких боев с 
гудериановскими полчищами, которые вела 4-я танковая бригада. 

По овражкам и косогорам чернеют остовы фашистских танков. Вспоминаю места 
минувших боев. Вот по этой лощине проходили немецкие танки во время одной из 
многочисленных атак. Помню, что тогда на подходе к холмам, поросшим мелким 
кустарником, боевые машины гитлеровцев были разбиты и сожжены. 

А вон там на пригорке шумела вековая дубовая роща. В самые горячие часы 
Мценского сражения в роще находился мой командный пункт. 

Но где же роща? Где столетние дубы? На скате холма торчат только обгорелые пни. 
Гитлеровцы то ли вырубили рощу на фортификационные постройки, то ли студеной 
зимой спилили на дрова. 

И вот наконец наша машина въехала в Москву. В кабинете Я. Н. Федоренко 
непрерывно звонили телефоны. 

Хозяин кабинета торопливо сообщил нам, чтобы были наготове. Через три часа 
состоится совещание у Верховного Главнокомандующего. 

...В просторном кабинете Верховного собрались командующие 2-й танковой Семен 
Ильич Богданов, 3-й - Павел Семенович Рыбалко, 4-й - Василий Михайлович Бадацов,
 5-й - Павел Алексеевич Ротмистров. Вместе с командующими приехали и члены 
военных советов всех пяти армий: Петр Матвеевич Латышев, Семен Иванович 
Мельников, Василий Георгиевич Гуляев, Петр Григорьевич Гришин, Николай 
Кириллович Попель. 

Сталин поднялся нам навстречу из-за письменного стола. Как обычно, на нем был 
глухой, с отложным воротничком френч, в руках неизменная трубка. Верховный 
поздоровался с каждым из нас, и по его приглашению мы расселись по сторонам 
длинного стола для совещаний, Кроме нас, танкистов, в кабинете секретарь ЦК 
партии, он же начальник Главного политического управления Красной Армии и 
Военно-Морского Флота, Александр Сергеевич Щербаков. 

Сталин вернулся к письменному столу, набил трубку табаком и сказал: 

- Товарищи! Вместе с вами я хочу разобраться в некоторых организационных и 
штатных вопросах. Пусть каждый поделится своим опытом и расскажет, как он 
представляет себе организационную структуру танковых армий. В ближайшее время 
нам придется вести крупные наступательные операции, и мы должны быть к ним 
готовы. 

Особенно запомнилось выступление П. С. Рыбалко. Оно содержало конкретное 
предложение, касавшееся всех присутствовавших командармов. Рыбалко вносил 
предложение максимального "облегчения" танковых армий. Он предлагал изъять из 
армейских штатов госпитали, санитарно-эпидемический отряд, дорожно-мостовые 
батальоны. 

- Не нужны танковой армии, - убеждал он, - эти "довески". Они сковывают 
танкистов, доставляют лишние хлопоты. Пусть танковые армии по медицинской части 
и дорожно-мостовому строительству обслуживаются войсками и учреждениями полевых 
армий, в полосе которых придется воевать танкистам. 

Предложение Рыбалко заинтересовало Верховного, и он с интересом поглядывал на 
командармов.