Кнехты высотою в рост человека стояли прочно, и на них еще держались обрывки 
манильского троса. Те, кто остался в кормовой части, продолжали удерживаться за 
эти кнехты-столбы и за обрывки манильского троса.

Число людей постепенно уменьшалось. Когда на тросе осталось человек двадцать, 
усилие общего сопротивления волнам уменьшилось настолько, что трос извивался 
подобно огромному змею, борющемуся с водяным валом. Людей мотало в разные 
стороны. Чтобы держать себя вместе с тросом, надо было предельно напрягать силы.


Много лет спустя капитан 1 ранга Толстобров Олег Леонидович помнил, что 
разговоров в то время они не вели, издавали только предупреждения: «Берегись! 
Волна!» Все внимание обращалось на волны образца «девятого вала». Люди стояли, 
крепко держась за манильский трос, но волны были такой высоты, что 
перекатывались и над ними.

Громкое предупреждение позволяло успевать глубоко вдохнуть воздух и покрепче 
ухватиться за трос или кнехт. И все же после схода волны недосчитывались людей.

Навсегда остались в памяти голое тело, которое то погружалось, то всплывало в 
наполненном водой провале баржи.

Со своим соседом по тросу Толстобров пытался держать полуобнаженную обезумевшую 
женщину, у которой погиб ребенок. Она стояла между ними, была очень обессилена. 
Сильная волна, накрывшая их, оторвала эту женщину и унесла в пучину.

Еще стояла надломленная мачта, и на ее рее сидел курсант.

Людей становилось все меньше.

Видели канлодку на горизонте, очень надеялись, очень ждали, когда же она 
подойдет. Сигналить ей было нечем.

К этому времени, выбрав удачный момент и курс, «Орел» подошел на пересечку 
курса «Селемджи» и, приблизившись к ней, контр-адмирал Заостровцев под угрозой 
оружия приказал командиру немедленно изменить курс и оказать помощь оставшейся 
группе людей на разрушенной барже.

В последние минуты на корме баржи остались курсанты Олег Толстобров, Лев Фейгин,
 Федор Пашков, Василий Максимов, старший политрук Носов. Теперь они держались 
только за кнехты, им хватало теперь места у самих кнехтов, и их больше не 
болтало на манильском тросе.

На палубе, кроме носового и кормового настила, ничего не сохранилось. Между 
бортами был огромный провал, заполненный водой.

В носовой части баржи людей было больше, вероятно потому, что там был невысокий 
полубак, возвышавшийся, по крайней мере, над уровнем кормовой палубы. Он 
все-таки оказывал некоторое сопротивление волне.

Последний раз в своей жизни Василий Максимов увидел старшего брата на палубе 
баржи метрах в сорока от себя за несколько минут до того, как первая волна 
перекатилась через баржу и смыла часть людей за борт. В тот момент Алексей 
сбрасывал с себя шинель, товарищи ему помогали. Через считанные минуты после 
того, как братья встретились взглядом, Алексей погиб.

В детстве братья часто ходили в лес. Обычно на обратном пути купались в реке 
Мологе. Однажды, едва научившись держаться на воде, Василий поплыл на глубокое 
место и чуть было не утонул. Алексей помог ему выбраться на мель.

На Ладоге Василий не мог отплатить брату тем же. Не мог сделать даже попытки, 
так как среди большого количества сброшенных с палубы в бушующую воду людей он 
не смог его увидеть.

Все время, пока Василий держался на барже, а затем находился на канлодке, у 
него была надежда, что брат попал на буксир.

Какая-то другая волна и Василия сбросила за борт и притопила глубоко под воду. 
Подняться на поверхность сначала не удалось, так как над головой оказалась 
плотная масса барахтающихся людей, а он оказался под ними. Стал задыхаться, но 
волны расталкивали, разбрасывали одного от другого, кого-то топили, кого-то 
поднимали наверх. Вынырнул Василий на поверхность, увидел, что баржа почти 
рядом, увидел на ее палубе группу людей, уцепившихся за канат. Пока не набежала 
новая волна, он успел подплыть к барже и ползком добраться до людей и также 
уцепился за канат.

Сбиваемые с ног тяжелыми волнами и сильным ветром, замерзающие и слабеющие все 
больше и больше, они все же многие часы продолжали бороться со штормом.