– Каждый из вас в отдельности свободен решать, готов ли он принять участие в 
этом суровом испытании, но я взываю к лучшему, что есть в вас как летчиках 
авиации военно-морских сил.

Стоявшие кружком люди были ошарашены. В огне битвы любой из них не колеблясь 
отдал бы свою жизнь за родину. Тут, однако, было совсем другое: их просили 
добровольно вызваться умереть. Летчики смотрели друг на друга… и молчали.

– Обстоятельства у вас у всех разные, поэтому, прежде чем принять решение, 
пожалуйста, хорошенько подумайте, – сказал командир. И тут же грозно добавил: – 
Однако же вам запрещается обсуждать собственное положение или свой выбор с 
сослуживцами или вступать в контакт с родственниками. Решать должны вы сами!

И снова командир немного помолчал, чтобы смысл его слов дошел до подчиненных.

– У всех у вас есть служебное удостоверение, – сказал он. – После того как 
примете решение, поставьте на своем удостоверении «да» или «нет». Все офицеры 
должны принести удостоверения в мою комнату и положить их в ящик, который будет 
приготовлен для этой цели. Все унтер-офицеры отнесут свои удостоверения на 
квартиры своих командиров, где будут установлены такие же ящики.

Командир авиакрыла помолчал, затем страстно сказал:

– Это не приказ, и все же я взываю к вашим лучшим чувствам летчиков 
военно-морской авиации.

Он быстро сошел с подмостков и направился к зданию штаба.

Пилоты, так и стоявшие плотным кругом, по-прежнему молчали, каждый был занят 
собственными мыслями. Затем, так же молча и как-то очень уж осторожно, кружок 
стал распадаться, и все, только по-одному, вернулись в казарму.

Ичикава хорошо сознавал, что экипажи боевых самолетов морской авиации в 
принципе могут все погибнуть, и уже давно смирился с мыслью, что умрет, 
выполняя свой долг. В то же время он сознавал, что между тем, когда 
встречаешься со смертью лицом к лицу в бою, и тем, когда тебя заставляют крепко 
ее обнять, существует большая разница.

«Ни дать ни взять самоубийство, – сказал он себе и тут же подумал: – Да нет, не 
самоубийство, ведь при самоубийстве есть определенная мера свободного 
волеизъявления относительно того, где и когда его совершить! В данном же случае 
тебя просто посылают с заданием умереть!»

Ичикава был совершенно искренен в своем стремлении вернуться обратно в боевое 
подразделение и присоединиться к товарищам, сражающимся на фронте, однако жажды 
смерти он вовсе не испытывал. Он хотел жить. Его первым желанием было написать 
«нет» на удостоверении, но он знал, что этого он сделать никак не может. Он 
знал, что его поступок сочтут недостойным военного, а самого его осудят как 
труса. К тому же из-за строгой муштры и дисциплины в императорском ВМС 
самостоятельные решения он принимать попросту не привык.

Как только Ичикава вошел в казарму, его осадили несколько молодых помощников 
инструкторов, оказавшихся среди тех, кого попросили добровольно пойти в это 
особо ударное подразделение.

– Господин, – страстно сказал один из них, – если мы просто напишем «да» на 
своих удостоверениях, мы можем не оказаться в числе первых, кого пошлют на эти 
задания! Чтобы выбрали именно нас, мы хотим написать эти «да» собственной 
кровью! Как вы думаете, это поможет?

Ичикава понимал и ценил ревностное стремление молодых людей умереть за Японию, 
произведя взрыв, который вызовет ужасные разрушения и панику во вражеском стане,
 однако же он просто не мог не ощутить беспокойства.

– Да, – спокойно ответил он, – это, безусловно, продемонстрирует вашу 
искренность.

Сам он оказался не в состоянии разжечь в себе тот высоко эмоциональный дух, 
который завладел умами этих молодых людей.

Позже, оставшись один, Ичикава написал небольшими буквами «да» на своем 
удостоверении и положил его в ящик, который принесли из штаба.

В тот же день и в тот же час везде, от самого северного японского острова 
Хоккайдо до оккупированного Тайваня на юге, всем летным инструкторам и пилотам 
одномоторных самолетов, включая истребители, разведывательные самолеты, 
базирующиеся на авианосцы штурмовики и пикирующие бомбардировщики, было 
предложено сделать тот же самый выбор – пожертвовать ради Японии жизнью.

Большинство пилотов были очень молоды – многим еще не было и двадцати. Но они