Во взаимоотношениях с экипажем, с друзьями и товарищами Маринеско был 
справедлив в любых условиях – в жизни и в бою. В этом убедились все. Члены 
экипажа никогда не имели к командиру никаких претензий.

Командир и экипаж одинаково понимали, что за великий подвиг экипаж лодки 
заслужил больших государственных наград, а Маринеско высшей награды – звания 
Героя Советского Союза. Тем более еще и потому, что этот успех оказался не 
последним.

Лодка С-13 уже почти месяц находилась в море. Приближался срок возвращения на 
базу. На войне – значит, на фронте, если боевые действия идут на суше. В море 
это означает – на театре военных действий. Фронт имеет линию, вдоль которой для 
боевых действий сосредоточены войска. На театре военных действий линий нет. 
Военные действия могут проводиться на участках акватории моря, океана. Поэтому 
объект противника должен искать в данном случае командир подводной лодки, и, 
найдя объект, он самостоятельно и первым должен был атаковать.

Пути противника неизвестны, поскольку они всегда секретны, и поэтому искать 
следовало без перерывов.

6 февраля С-13 неожиданно близко разошлась с подводной лодкой противника, 
которая, правда без попаданий, но успела сделать пулеметную очередь. Срочным 
погружением С-13 ушла на глубину.

– А почему бы не атаковать эту лодку? – спросил Коваленко у командира.

Командир спокойно ответил: – Обстановка для нас невыгодная, торпеды надо беречь 
для более крупной цели, и, наконец, противник тоже наверняка уклонился, не 
будет же он ждать нашей атаки, а искать лодку в туманную ночь – дело 
сомнительное.

В следующие дни зимняя Балтика распогодилась, видимость заметно улучшилась, и 
поэтому Маринеско все чаще приникал к перископу.

Мотористы ремонтировали турбонаддувочный агрегат. Под водой они несколько суток 
производили предупредительный ремонт дизелей, «измотавшихся» при перегрузках, а 
в надводном положении несли вахту, обслуживали работающие дизеля и остальные 
механизмы. И ни от кого не было ни слова об усталости.

Маринеско тоже осунулся и побледнел, в его волосах уже начали просвечиваться 
сединки.

Отыскать крупную цель ему помогла авиация. Бывший сослуживец по дивизиону 
«Малюток» П.А. Сидоренко в то время был прикомандирован к штабу ВВС Балтийского 
флота, как раз он 9 февраля и передал на С-13 координаты обнаруженного 
воздушной разведкой движущегося корабля.

Лодка ходила под перископом. Сначала командир часто поднимал перископ, а потом, 
что-то рассчитав, замер на стульчике около перископа, где стоял вахтенный 
офицер, и уснул.

Через некоторое время он открыл глаза. Было 21.00.

– Пора, механик, всплывать, – сказал командир.

Лодка пошла вверх.

Опять стоял густой ночной туман. Непрозрачная пелена колыхалась в десяти метрах.


На мостике стояли вахту Редкобородов, Зеленцов и выделенный им в помощь 
лейтенант медицинской службы Григорий Андреевич Степаненко. Теперь при такой 
плохой видимости главным лицом становился гидроакустик. Когда заработали дизеля,
 Шнапцев крикнул в переговорную трубку: «Пеленг-50! Шум винтов крупного 
корабля!»

– Товарищ командир, шум похож на тот, которого потопили!

Время было 22 часа 15 минут 9 февраля.

Командир поднялся на мостик. Шнапцев докладывал через каждые две-три минуты.

Корабль шел с постоянной скоростью и одним курсом. Командир пошел на сближение, 
но цель увидеть не смогли. Прошли полчаса, час, наступила полночь. Начались 
новые сутки 10 февраля. А цель была лишь слышна.

– Огни, левый борт-20.

– Цель, пеленг 280 градусов! – доложил Шнапцев.