людей. Я решил приблизиться.

     Вокруг теплохода  сновали тральщики и катера. Они, как и я, подходили к
нему, пытаясь  снять людей. Но  делать  это было  трудно.  Стоило  подойти к
борту, как обезумевшие пассажиры сверху сыпались на палубу. За одну минуту у
меня очутилось человек сорок. Пришлось отойти.
     В  темноте я наткнулся  на  какие  - то  плавающие обломки,  за которые
держались люди. Даю приказание: "Подобрать тонущих!"
     Вытаскивать полуживых людей из воды в штормовую погоду очень трудно. На
обледенелой  палубе ноги скользят. Катер то вздымается вверх, то летит вниз.
Но мои ребята наловчились  крюками  подцеплять за одежду плавающих и, уловив
момент, втягивать на катер.
     Мы спасли еще человек десять,  разместили  их в  кубриках и  в машинном
отсеке, где было жарко.
     Тут  ко мне  приблизился МО - 106. Капитан третьего  ранга  Капралов  в
мегафон  спросил,  сколько  мы  подобрали.  Узнав,  что  мне  некуда  девать
спасенных, он приказал идти к миноносцу.
     Первым к "Славному" подошел  МО  - 106.  Но пришвартоваться  к борту не
смог. Волной катер поднимало выше палубы миноносца. Единственное,  что можно
было сделать,  это  подойти  с  кормы на  бакштов. Капралов так и сделал. Он
подал  конец на  корму миноносца и  подтянулся. Но  сгрузить  всех  людей не
успел, катер бросило волной на миноносец. Затрещал форштевень.
     Больше Капралов не пытался подходить к миноносцу.
     - Скоро будет светать,  - крикнул он мне. - Ты  тут с  таким перегрузом
бесполезен. Пойдешь в охранении  "Славного". В случае  артобстрела прикроешь
дымзавесой.
     В семь часов двадцать пять минут "Славный" снялся с якоря и лег  курсом
на  Гогланд. Я занял  свое  место  по  левому  борту. Пошли малым  ходом,  у
миноносца что - то неладное было с машиной.
     Ветер повернул,  стал  дуть  с  норд  - оста.  Волна  встречная.  Катер
заливало. Он  оброс льдом  и  сосульками.  Время  от  времени  я  приказывал
скалывать лед.
     Вся  одежда на  мне промокла,  стал похож  на  деда  -  мороза.  Кругом
посветлело. В далекой дымке виднелись башни Таллинна.

     В  девять  часов  двадцать  четыре  минуты нас  принялась  обстреливать
крупнокалиберная артиллерия  с  финского берега. Я  прикрыл "Славного" такой
дымзавесой,  что  сам не  смог его  разглядеть. Обстрел  прекратился. Но как
только дымзавесу развеяло, опять  начали возникать белые столбы разрывов  по
курсу. Противник никак не мог приспособиться к скорости миноносца.
     Механики "Славного"  сумели  на  ходу исправить  повреждения,  и машины
заработали как им полагалось. Я едва поспевал идти впереди и тянуть за собой
хвост густого дыма. Снаряды рвались близко, но ни один не угодил в нас.
     По пути мы встретили миноносец "Свирепый", мощный буксир и спасательное
судно. Они спешили на помощь к покинутому теплоходу.
     "Не  поздно  ли  их  выслали?" - подумалось мне. Шторм  не унимался.  В
просвете  среди  рваных  облаков  показалось  тусклое  солнце.  Обледеневшие
корабли засверкали как бриллиантовые. Красота была зловещей.
     К Гогланду мы  подошли в темноте. В бухту не  войти.  Огромные  водяные
валы с пушечным грохотом и ревом разбивались о волнорез. Ветер дул в  корму.
Нас бросало из стороны в сторону. Катер подхватило высокой накатной волной и
боком внесло в проход бухты.
     Здесь первым долгом мы высадили укачавшихся пассажиров. Шторм и морская
болезнь сильно измотали ханковцев. Они едва брели, держась друг за дружку.
     Мои  ребята тоже  устали, но у  них хватило сил  произвести приборку  в
помещениях. Только  после  того, как была наведена чистота, мы повалились на
койки.
     На другой  день вернулся ходивший на  поиски миноносец  "Свирепый". Он,
конечно,  не нашел покинутый на минном поле теплоход. Куда тот делся - никто
не знал, так как рация теплохода перестала действовать.
     Доложив  о  себе  лишь  командиру  дивизиона,   я   никому  больше   не
показывался. Может быть, поэтому в течение  двух суток о нашем существовании
забыли. Мы как следует отоспались и подготовились к новому переходу.
     Шестого декабря  я получил  приказ  сопровождать в  Кронштадт миноносец
"Свирепый". Все корабли и войска в течение  двух  дней должны были  покинуть
Гогланд.
     От Гогланда  эскадра  шла  по чистой  воде.  За  островом  Лавенсаари -
встретило  сало, затем  корабли вошли  в  сплошной лед и  стали  проламывать
дорогу.
     Деревянный  МО  для  этого  дела не  приспособлен.  Командир  миноносца
просигналил, чтобы я перешел в кильватер ему. Я так и сделал, но от этого не
стало легче:  льдины  за кормой  миноносца смыкались и так сдавливали катер,
что он трещал.
     Я попросил взять катер на буксир и подтянуть как можно ближе к корме.
     На  буксире идти  было спокойней.  Но  длилось  это недолго. В  торосах
"Свирепому" приходилось  оставлять  мой катер  на месте, а самому с  разгона
проламывать  лед.  В  такие  минуты  катер  попадал  в ледяные тиски. Он так
кряхтел и трещал, что, казалось, вот - вот будет расплющен в лепешку.
     Во льдах корабли продвигались  черепашьей скоростью. В шестом часу утра
катер  дрогнул от удара и я услышал треск проламываемых досок. В  левый борт